Бойцы тихого фронта

Тайга в первый момент поражала. Наши попутчики сидели у окон своих купе ошеломленные.

Мы продолжали играть роль независимых торговцев. Но мы успевали подружиться и могли быть откровенными: «Лично для меня, в конце концов, не столько важно, кто владеет этими лесами, этими землями, этими богатствами; для меня главное покупать и продавать, делать бизнес… А большевики оказались дальновидными хозяевами и, извините, честными торговыми партнерами… Простите за откровенность, герр…»

Наши «приятели» кивали головами, пригубливали свои рюмки и продолжали молчать. Если мы намеренно не скрывали своего «настоящего» отношения к этой стране, то у них просто не было сил скрыть необыкновенное смущение, которое охватывало их души…

Когда мы расставались с ними в Китае и пожимали им на прощанье руки, мельком заглядывая в глаза, эти люди отворачивались, боясь, что раскроют перед нами, случайными попутчиками, бездну своей душевной опустошенности.

Мы проехали Иркутск, через несколько часов пути наш состав повернул на юг, и вскоре нашим взорам открылось озеро Байкал, окруженное венком живописных гор и скал, украшенных гигантскими соснами, вечнозелеными елями. Мы наслаждались его могучей красотой.

В ночь на девятые сутки поезд остановился на станции. Отсюда Транссибирская железная дорога шла на восток, к Хабаровскому краю и Приморью до Владивостока, а мы ехали по КВЖД в Харбин, Дайрен, потом пароходом до Шанхая, а оттуда поездом до Пекина — конечной цели нашего путешествия.

4. МИССИЯ БЛЮХЕРА — МИССИЯ ДРУЖБЫ. ПЕРВАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В КИТАЕ

В своем стремлении к освобождению Катай на протяжении первой половины нашего века пережил одну за другой три гражданские войны. Первая (1924—1927 гг.) была начата Сунь Ятсеном как война против предательского милитаризма и его опоры — империалистических сил, во имя мирного объединения страны. Как известно, эта первая попытка довести до благополучного завершения дело Китайской революции окончилась провалом из-за измены Чан Кайши и поворота вправо гоминьдана, после преждевременной смерти Сунь Ятсена. Вторую гражданскую войну (1927—1937 гг.) вели революционные силы во главе с Коммунистической партией Китая в южном и центральном районах страны, против изменников гоминьдана за спасение дела китайской революции. Третья гражданская война (1945—1949 гг.), разгоревшаяся после разгрома Советской Армией японских агрессоров на Дальнем Востоке, завершилась полным поражением чанкайшистов и их американских хозяев, победой дела революции, начатой еще Сунь Ятсеном. Создание 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики открыло путь для народно-демократических и социальных преобразований.

Читатель, конечно, уже получил представление о том, что счастливое завершение тяжелой, продолжавшейся без перерыва почти полвека революционной войны в Китае было бы немыслимым без огромной материальной, политической и моральной поддержки, которую оказывал революционным силам Советский Союз до самого дня окончательной победы.

Когда я впервые ступил на китайскую землю в начале 1926 года там бушевало пламя первой революционной гражданской войны за объединение страны под эгидой революционного правительства в Кантоне (Гуанчжоу). Как я уже говорил, эту борьбу начал Сунь Ятсен, который натолкнулся на разветвленную сеть заговора, против дела революции, против гоминьдана, против него самого — объединителя и вождя революционных сил.

Этот заговор был организован силами империалистов и контрреволюционеров, видевших для себя смертельную опасность в возможности окончательной победы революции, осуществления ее программных социально-демократических преобразований. Во главе заговора стояли кантонские торговцы — компрадоры. Самым тесным образом связанные с западным, в основном английским, капиталом, они поддерживали постоянные контакты с английской колонией Гонконгом. Это было нетрудно: остров Гонконг находился всего в сотне километров южнее Кантона — расстояние для огромных масштабов Китая незначительное — и в непосредственном соседстве с португальской колонией Макао (Аомынь). Во главе кантонских торговцев-компрадоров встал Чень Лиенбо. Он был в то время председателем Кантонской торговой палаты, его вклады в банках достигали двухсот миллионов долларов. Однако «главным дирижером» заговора являлся англичанин Роберт Годен, шеф Гонконгско-Шанхайского банка, крупный финансист, представитель западных финансовых монополий, чьи хищнические интересы были тесно связаны с богатствами Китая.

Как показало будущее, кроме Роберта Годена, в центре заговора стоял «посольский квартал» в Пекине, т. е. блок западных империалистических сил, объединенных общей ненавистью к Сунь Ятсену и революционному правительству.

Кантонские текстильные фабриканты, а также торговцы-компрадоры, энергично подстрекаемые английскими финансовыми магнатами, еще в 1912—1913 гг. создали в Кантоне наемную армию. Свою собственную вооруженную армию! Они исходили на первый взгляд из вполне благовидных побуждений: воинские части якобы должны были охранять промышленные предприятия, склады и магазины от воров и разбойников. Но истинное предназначение армии состояло в том, чтобы служить буржуазии бронированным кулаком в случае неизбежного столкновения с революцией и рабочим классом. Для будущего Армия насчитывала десяток тысяч человек: бродяг, солдат-дезертиров, уголовных преступников, беглецов из других провинций страны, всевозможных авантюристов и профессиональных убийц, способных по первому приказу пролить кровь рабочих. Кантон привлекал это отребье, находился в непосредственной близости с царством преступности и проституции — Гонконга и колониального города-вертепа Макао. Наемное войско, прозванное народом «шантуан» («бумажный тигр»), подчинялось непосредственно Чень Лиенбо.

Согласно планам заговорщиков, Чень Лиенбо должен был увеличить численный состав армии, снабдить ее новым оружием и достаточным количеством боеприпасов и сосредоточить главные силы в торговом квартале Кантона — Сигуане. Заговорщики предусматривали, что им удастся установить оперативное взаимодействие с армией контрреволюционного генерала Чжень Цзюнмина, а также с реакционными группами в самом гоминьдане. С помощью координированных ударов извне и изнутри враги революции намеревались захватить Кантон и свергнуть революционное правительство Сунь Ятсена. Параллельно с ударом, направленным на Кантон, войска контрреволюционного генерала У Пэйфу должны были передвигаться с Севера из провинции Цзянси и оккупировать провинцию Гуандун — базу революционного правительства.

В коварный заговор был вовлечен и командир второй Гуандунской армии — самой значительной вооруженной силы революционного правительства. Обещали свою помощь также генералы из провинции Юньнань и Гуанси, не признававшие конституционного режима Сунь Ятсена и властвовавшие в оккупированных ими районах как абсолютные самодержцы.

Весной 1924 года армия «бумажных тигров» насчитывала уже двадцать тысяч головорезов. В это же самое время Чень Лиенбо закупил в Гонконге современное оружие и на норвежском судне «Хааф» привез его на остров Уампу, расположенный в двадцати километрах от Кантона.

Наряду с этим в боевую готовность были приведены силы контрреволюционного генерала Чжень Цзюнмина, примерно 70 тысяч солдат, а также сформированные в самом Кантоне «тайные» вооруженные группы, составленные из торговцев и торговых служащих, непосредственно связанных с компрадорской буржуазией. Не осталась в стороне и «суперсекретная» группа бывшего офицера авиации, английского агента Чжу Чжовэя. Состоявшая из профессиональных убийц и террористов, эта группа имела задачей физическую ликвидацию ответственных лиц в государственном аппарате и революционной армии, которые не поддавались ни подкупам, ни шантажу. Поскольку о «сверхсекретной» группе убийц Чжу Чжовэя в дальнейшем не будет речи, мне хочется сказать, что она оправдала ожидания своих хозяев: в 1925 году был убит друг и соратник Сунь Ятсена, председатель национального правительства в Кантоне, Ляо Чжункай, а за последующие несколько месяцев зверски истреблено более двухсот видных деятелей Коммунистической партии Китая и левых гоминьдановцев, верных идеалам революции.

Силы заговорщиков оказались значительными и тщательно организованными, причем они пользовались могучей поддержкой империалистических государств. Эта поддержка тогда была глубоко законспирирована, но империалистические силы были готовы хоть завтра выступить открыто на стороне контрреволюции, если той удастся завоевать хотя бы пядь «свободной территории». Какими же силами располагала революция в этот решающий для ее судеб момент?

Опорой законного правительства являлись три гуандунские армии, из которых вторая, самая крупная, оказалась связанной с заговорщиками. На стороне властей находились, по крайней мере официально, и силы охраны порядка — местные полицейские. Но их начальники, выпускники западных и японских военно-полицейских школ, не скрывали своего «нейтралитета» и в любой момент могли превратиться в «троянского коня». Самой надежной опорой законного правительства являлась военно-политическая школа на острове Уампу.

Наверно, читатель проявит интерес к моим заметкам об этой школе, которая сыграла значительную роль в ходе развития Китайской национальной революции.