— Останьтесь у нас и помогите нашему делу своим опытом, — сказал на прощанье Сунь Ятсен Блюхеру, крепко пожимая ему руку. — Я верю в Советскую Россию, верю и лично вам!
Несмотря на то, что у него не было солидной военной опоры, поход на Север в 1925—1926 гг. оказался политической необходимостью. В результате разгрома «бумажных тигров» общее политическое положение в Китае резко изменилось в пользу революционного правительства и момент для нанесения удара оказался благоприятным.
Ситуация требовала, во-первых, громить и подчинить кантонскому правительству части контрреволюционного генерала-милитариста Чжень Цзюнмина, непрестанно угрожавшего с Севера спокойствию и безопасности Гуандуна; во-вторых, обуздать всех менее значительных милитаристов и диктаторов в соседних провинциях Гуйчжоу и Гуанси, официально признававших власть конституционного правительства, но на деле саботировавших в своих военных округах почти все его мероприятия, направленные на стабилизацию и перестройку режима.
В результате нанесения решительного удара по «шантуанам» и их империалистическим подстрекателям существенно изменилось положение на Севере. Реакционному цзянсийскому генералу У Пэйфу, одному из главных заговорщиков, с тыла нанес удар его подчиненный Фын Юйсян, решивший порвать со своим хозяином. Дивизия Фына овладела столицей Пекином. Потерпев поражение, армия У Пэйфу в панике отступила. Пекинский реакционный режим Цао Куна рухнул, словно карточный домик. «Президент» пекинской олигархии попал в тюрьму, а «временным главой государства» стал генерал без армии Дуан Цижуй. Освободитель Пекина Фын Юйсян после свержения диктатора Цао Куна объявил, что поддерживает конституционное правительство, призвал к сотрудничеству с Коммунистической партией Китая и сближению с Советским Союзом и назвал свое войско «народной армией». Фын Юйсян послал дружеское послание Сунь Ятсену и пригласил его в Пекин, чтобы совместно обсудить вопрос о созыве Национального собрания, которое бы осуществило мирное объединение страны…
Странные события на этой странной земле… Кто мог ждать подобного развития событий! Это превосходило всякие ожидания — ведь объединение в то время являлось первой и основной целью национального революционного правительства. Без национального объединения и сплочения страны было невозможно решительно противостоять империалистическим силам. Неужели эта высокая цель, еще вчера встречавшая тысячи препятствий на своем пути, будет достигнута почти без усилий, достигнута благодаря помощи неизвестного до тех пор и вычеркнутого из списков друзей Фын Юйсяна.
Сунь Ятсен, по совету Бородина и Блюхера, немедленно отправился в Пекин морем — хотя вероятность мирного объединения страны была незначительной, ею следовало воспользоваться. Возможно, что там, на месте, вождю революции, всеми уважаемому Сунь Ятсену, удастся придать дополнительный импульс развитию событий и превратить военную победу в политическую?
Планировавшийся до этого поход на Север отпал сам по себе. В «поход» на Север отправился вождь революции.
Но советские военные специалисты не строили никаких иллюзий: положение в Пекине, явившееся результатом военной победы, едва ли зависело целиком от Фын Юйсяна. Старые политиканы, находившие выход и из более запутанных положений, вряд ли сложили руки. Надо было ждать также контрдействий и со стороны империалистических сил, прежде всего Японии: перспектива мирного объединения Китая под руководством Сунь Ятсена для них означала полный политический крах. А приходилось иметь в виду и еще один факт: Сунь Ятсен изнемогал от приступов болезни…
К сожалению, прогнозы советских специалистов оказались точными. Еще до того как Сунь Ятсен доехал до Пекина, положение там резко изменилось. Дуан Цижуй, для виду давший согласие на мирные переговоры Фын Юйсяна с Сунь Ятсеном, неожиданно заключил союз с маньчжурским диктатором Чжан Цзолином — орудием японцев — и объявил «отсрочку» переговоров о созыве Национального собрания. Эта неожиданная подлая измена потрясла весь Китай. Фын Юйсян под угрозой удара мощной армии Чжан Цзолина был вынужден покинуть Пекин, куда тотчас же вторглись соединения Чжана. Реставрация оказалась полной: Япония через Чжан Цзолина наложила лапу на Пекин и автоматически обрекла на провал любые усилия, направленные на мирное объединение страны.
Несмотря на это, Сунь Ятсен поехал в Пекин. Он сознавал, что конец его близок, и не хотел отступать. Пусть ему удастся произнести всего лишь несколько слов в защиту революции, он их скажет, каких бы мук это ему не стоило…
Но болезнь оказалась сильнее его воли. Он приехал в Пекин, чтобы окончательно слечь. Страшнее смерти была для него рухнувшая надежда на мирное объединение страны. Сколько крови придется пролить его народу прежде чем он увидит осуществление великого идеала!.. В Пекине, окруженный верными своими друзьями, согреваемый близостью М. М. Бородина, специально приехавшего из Кантона, и Л. М. Карахана, советского политического представителя в Пекине, 12 марта 1925 года Сунь Ятсен скончался.
Весь Китай оделся в траур, народ скорбел о потере своего великого сына, верного вождя революции.
Что ожидало страну, буквально распятую на кресте?
Ей предстояли новые тридцать лет войн, резни, кровавых конфликтов, коварных заговоров и наглых происков империалистов, титанических усилий революционных масс, направленных на спасение дела революции и водружение знамени победы.
Смерть Сунь Ятсена снова выдвинула на повестку дня вопрос о походе на Север, с целью разгрома контрреволюционных сил и национального объединения страны. Смертельная опасность угрожала самому существованию южнокитайской революционной власти, самому делу революции.
Прежде чем выступить на Север революционные силы успели блестяще осуществить так называемый Восточный поход. Этот поход пришлось совершить в связи с угрозой, нависшей над провинцией Гуандун из-за контрреволюционных действий милитариста Чжень Цзюнмина. Этот генерал-предатель, которому щедро помогали империалисты, заявил, что «очистит Кантон от большевистской заразы». Он не только угрожал, но и действовал: вступал в союз со всевозможными бандитскими организациями и разбойничьими шайками, организовывал заговоры с реакционными силами в самом гоминьдане. Эта была реальная угроза революционной власти.
Все говорило о том, что прежде чем предпринять поход на Север, необходимо разгромить Чжень Цзюнмина. Именно это предложил Блюхер военному совету, созданному незадолго перед тем по его настоянию. По статуту, военным советом полагалось руководить Сунь Ятсену в качестве главнокомандующего революционной армии. Но в этот момент, в декабре 1924 года, Сунь Ятсен уехал в Пекин, оставив своим заместителем левого деятеля гоминьдана Ляо Чжункая[7]. Предложенный Блюхером план встретил в военном совете ожесточенный отпор со стороны реакционных гоминьдановских генералов во главе с Чан Кайши. Ляо Чжункаю пришлось употребить весь свой авторитет заместителя главнокомандующего, чтобы заставить принять план Блюхера.
В походе приняли участие самые надежные армейские части народно-революционной гуандунской армии и два отборных полка военно-политической школы. И в то время как на Севере прояпонски настроенные генералы и сторонники английского империализма вели ожесточенную борьбу за «сферы господства и влияния», Восточный поход, начавшийся 2 февраля 1925 года, завершился через два с половиной месяца блестящей победой. Советские военные специалисты во главе с Блюхером принимали участие не только в подготовке генерального плана, но и в детальной разработке каждой операции. Опыт Октябрьской революции и гражданской войны в России оказался для Китая бесценной сокровищницей, а герои русской революции — верными друзьями и компетентными военно-политическими советниками народно-революционной армии и правительства.
Когда мы в первой половине февраля 1926 года прибыли в Пекин, Гуандун, самая южная провинция Китая, центральная база революционного правительства, был полностью очищен от врагов. Разумеется, неподвластным революционному правительству оставался (и поныне остается) Гонконг, где неутомимо плели сети заговоров против революции резиденты западных разведок и представители международного монополистического капитала, а также португальская колония Макао с городом под тем же названием, где царили некоронованные короли опиума, азартных игр, процветала проституция.
Провинция Гуандун, по сравнению с остальной территорией Китая, занимала небольшую площадь. Но накануне Северного похода конституционное правительство в Гуандуне признали и милитаристы двух других южных провинций — Гуанси и Гуйчжоу. Это были ненадежные союзники, но в тот момент они проявляли готовность участвовать в военных мероприятиях революционного правительства, что способствовало укреплению его авторитета.
ebooksa