— Вы прикидываетесь такой невинной, миссис Смит. Может, вы не знаете, что ночью убежал арестованный бродяга — да еще при чьем-то содействии из этого дома?
Раздался еще раз гудок парохода. Миссис Гридлей своим огромным телом преграждала выход.
— А ну-ка, милая, дайте мне пройти. Ведь не собираетесь же вы задерживать меня?
— Конечно, собираюсь.
— Ого!.. Идите к черту!
Фелиция почувствовала приступ сильного гнева и собиралась наброситься на эту противную тушу, но вспомнила, что из комнаты был еще один выход — в столовую. Она подскочила к этой двери, но там уже стоял Кальвин Гридлей.
Послышался третий протяжный гудок.
— Послушайте! Теперь все равно поздно, — сказала миссис Гридлей. — Нам очень хотелось бы, чтобы вы уехали этим пароходом, но сперва нужно ответить перед законом. Ага. Вот и сержант.
Блюститель закона — жандарм, стороживший Джека Муна, — был удручен, но старался скрыть это под личиной важности.
— Разрешите задать вам кое-какие вопросы, мадам? — спросил он, покручивая свои длинные усы.
Нет, — резко ответила Фелиция. — Я не понимаю, на каком основании вы или кто-либо другой будете задавать мне вопросы.
— Вот видите! — торжествующе воскликнула миссис Гридлей. — Я ведь говорила вам, что она откажется от допроса.
Жандарм несколько смутился.
— Были ли вы, мадам, в роще ночью, между двенадцатью и часом?
Она не отвечала.
— Конечно, была. Мы встретились, когда она возвращалась, — заметила миссис Гридлей.
— Арестованный был вашим другом, мадам? — продолжал жандарм.
— Другом? Безусловно, больше чем другом, — издевалась миссис Гридлей.
Фелиция теряла терпение. Она гневно повернулась к нахальной особе.
— Замолчи, негодяйка! Мне все равно, — обратилась она к жандарму. — Да, я помогла арестованному бежать. Вы слышите — я помогла. А теперь можете делать все, что вам угодно. Арестуйте меня, делайте все, что предписывает вам закон.