Грохотание громов на миг затихло, и жуткий шквал, просвистев у поворота дороги, унесся в ущелье.
– Хочешь повернуть назад? – спросил ямщик.
– Нет, надо ехать! Пройти этот поворот! Там, выше, мы будем под защитой склона!
– Но лошади упрямятся!
– Поступай, как я: силой тащи их вперед!
– Шквалы будут повторяться!
– Ты намерен слушаться?
– Как тебе приспичило!
– Не мне. Это приказ Царя-батюшки! – отвечал Михаил Строгов, впервые вспомнив, как действует на людей всесильное теперь на двух частях света упоминание об императоре.
– Ну, вперед, ласточки мои! – закричал ямщик, таща за собой правую пристяжную, в то время как Строгов также волок левую.
Лошади, понуждаемые так настойчиво, мучаясь иупираясь, волей-неволей продолжили путь. Бросаться в разные стороны пристяжные теперь не могли, и коренник, которого больше не дергали туда-сюда, держался середины дороги. Но люди и животные, двигаясь против ураганного ветра, когда делали три шага вперед, всякий раз были вынуждены сделать один, а то и два шага назад. Они поскальзывались, падали, вставали. При таких условиях экипаж того гляди рисковал сломаться. Если бы полог не был основательно закреплен, тарантас был бы ободран первым же порывом ветра.
Михаил Строгов с ямщиком потратили больше двух часов, чтобы одолеть этот отрезок дороги длиной не более чем с полверсты, по которому ураганный ветер, загнанный в ущелье, хлестал прямо как кнутом. Опасность там была не только в ярости бури, ополчившейся на упряжку и обоих возниц, но, главное, в камнепадах и поломанных деревьях, что валились на них с горного склона.
Внезапно при очередной вспышке молнии они увидели, что очередная такая лавина с возрастающей скоростью катится прямо на них.
У ямщика вырвался крик ужаса.
Строгов что есть силы огрел лошадей кнутом в надежде сдвинуть упряжку с места, но животные уперлись.
А ведь хватило бы нескольких шагов, и лавина прокатились бы у них за спиной!..
За какую-то долю секунды Михаил, словно воочию, увидел, какой конец сейчас придет тарантасу, как его спутница будет раздавлена! И понял: ему уже не успеть вырвать ее из экипажа живой!
И тут он прыгнул назад, уперся спиной в ось, широко расставил ноги и сверхчеловеческим усилием, на какое мог быть способен лишь в столь отчаянной ситуации, сдвинул таки тяжелый экипаж на несколько футов.
Огромная глыба, пролетая, задела грудь молодого человека, аж дыхание перехватило, будто это было пушечное ядро, а камень врезался в кремнистую дорогу с такой силой, что от удара сверкнули искры.
– Брат! – в ужасе вскрикнула Надя, при свете молнии увидевшая эту сцену.