Ночь прошла относительно мирно. Лоцман приказал вновь поставить паруса, взяв на них два рифа. Судно опять развило значительную скорость. Назавтра, одиннадцатого числа, на рассвете обозрев береговой ландшафт, Джон Бэнсби смог с уверенностью определить, что до Шанхая меньше ста миль.
Сто миль, и чтобы их пройти, остается один этот день! Ведь чтобы не пропустить пакетбот на Иокогаму, мистеру Фоггу необходимо успеть в Шанхай сегодня же вечером. Если бы не эта буря, из-за которой было потеряно несколько часов, шхуне оставалось бы всего тридцать миль до порта.
Ветер ощутимо слабел, и, к счастью, успокаивалось при этом и море. Шхуна оделась парусами. Топсель, кливер, контрфок – все гнало ее вперед, только вода пенилась под форштевнем.
К полудню «Танкадера» была всего в сорока пяти милях от Шанхая. До отправления пакетбота в Иокогаму оставалось шесть часов – время, за которое надо было достигнуть порта.
На борту воцарилось лихорадочное возбуждение пополам со страхом. Успеть любой ценой! Все – разумеется, за исключением Филеаса Фогга – чувствовали, как сердце колотится в груди от нетерпения. Маленькой шхуне было необходимо не сбавлять хода, продержаться на скорости девять миль в час, а ветер-то продолжал слабеть! И дул он теперь неравномерно, его капризные порывы налетали на судно сбоку. А стоило им утихнуть, и море тотчас становилось безмятежно гладким.
Но судно было таким легким, высокие, тонкого полотна паруса ловили шальные ветерки так хорошо, что «Танкадера», вдобавок подгоняемая течением, к шести часам вечера, по прикидкам Джона Бэнсби, находилась всего в десяти милях от устья реки, на которой стоит Шанхай: сам город расположен милях в двенадцати вверх по ее течению.
В семь часов они были все еще в трех милях от Шанхая. Из уст лоцмана вырвалось святотатственное ругательство… Похоже, награда в двести фунтов уплывала у него из-под носа. Он посмотрел на мистера Фогга. Последний сохранял невозмутимость, а между тем на карту было поставлено все его состояние…
И в этот же самый момент на горизонте показалось длинное, веретенообразное черное судно, увенчанное дымным плюмажем. Это был американский пакетбот, отплывавший в установленный час.
– Проклятье! – вскричал Джон Бэнсби, в отчаянии выпуская из рук штурвал.
– Сигналы! – спокойно приказал Филеас Фогг.
На носу «Танкадеры» стояла маленькая бронзовая пушка. Она предназначалась для того, чтобы подавать сигналы в тумане. Ее зарядили по самое жерло, лоцман уже готов был поджечь фитиль, но тут мистер Фогг приказал:
– Спустить флаг!
Его спустили до середины мачты. Это был сигнал бедствия, заметив который, американский пакетбот, может быть, ненадолго изменит курс, чтобы подойти к шхуне.
– Огонь! – скомандовал мистер Фогг.
И грянул выстрел маленькой бронзовой пушки.
Глава XXII
в которой Паспарту убеждается, что, даже угодив к антиподам, разумно иметь в кармане сколько-нибудь деньжат
Седьмого ноября в шесть тридцать вечера «Карнатик» отплыл из Гонконга и на всех парах устремился к берегам Японии. Он шел с полным грузом провизии, и все пассажирские места тоже были заняты. Пустовали только две первоклассные каюты в кормовой части судна. Те самые, которые оплатил мистер Филеас Фогг.
На следующее утро обитатели кают второго класса, расположенных на носу, не без удивления увидели растрепанного пассажира, вышедшего из каюты с полубезумным взглядом, чтобы тут же, шатаясь, плюхнуться на палубную скамью.
Это был Паспарту собственной персоной. С ним произошло следующее.