— Бегом в укрытие! — бросил обер-лейтенант и, схватив автомат, снял затвор с предохранителя. Взгляд его остановился на изгибе дороги.
Через несколько минут из-за поворота показался легкий тягач с зенитной пушкой на прицепе. На тягаче сидело отделение эсэсовцев в маскхалатах с автоматами в руках.
«Ну почему же я не открываю огня? Почему не стреляю в них? Ведь это же враги! — мелькнула у Генгенбаха мысль. — Ведь они хотят убить не только меня». А какой-то другой голос тихо нашептывал ему: «Но ведь эти ничего не сделали тебе, а? Это не они виноваты, а вся система! Анонимная месть — не выход из положения».
Он опустил автомат и вышел на дорогу, рядом шел Линдеман. За ними — товарищи по несчастью.
Тягач затормозил. На лицах эсэсовцев отразилось удивление: они не ожидали, что здесь еще могут быть немцы.
Прицепили «ситроен» к оси пушки и поехали дальше.
«А ведь мы с ними связаны, — подумал Генгенбах. — Связаны по рукам и ногам и едем сейчас навстречу катастрофе».
По дороге им попадались полностью разрушенные селения. Вскоре с неба послышался далекий рокот бомбардировщиков.
Тягач съехал с дороги на луг. Неожиданно раздался непривычный звук: лопнул буксирный канат. «Ситроен» остановился, а тягач с пушкой все катил и катил дальше, пока не исчез совсем.
Обер-ефрейтор Зеехазе вытащил из багажника свой рюкзак и, повесив автомат на шею, сказал:
— На машину надежды мало: пошли, пока не поздно.
Мюнхоф захлопнул крышку капота и, вытащив из планшета две ручные гранаты, ввинтил в них запалы.
— Эй, что ты надумал с ними делать?
— Целым им мой «ситроен» не достанется.
— Послушай-ка меня, парень. Никому твоя колымага не нужна, а если она кому и достанется, так какому-нибудь нормандцу.
— Ну и чудак же ты стал.
— Стал? Я им и был. В последующие годы нам придется платить большие репарации. К этому нужно постепенно привыкать уже сейчас.
Генгенбах шел первым.
— Слева должен быть какой-то населенный пункт.
— Мы пойдем прямо. Надеюсь, еще успеем проскочить, — заметил Линдеман.