— Господин обер-лейтенант, нам нужно немедленно бежать. С юго-запада идут танки противника.
— А ведь там как раз находятся Клазен и Мюнхоф, — заметил Генгенбах.
— Думаю, что их там уже нет. Один из танков выстрелил из пушки.
— Сидеть, словно мыши, — это неинтеллигентно.
Линдеман и Зеехазе горько усмехнулись в ответ на шутку командира батареи.
— Посмотрим, что делается на дороге; только близко друг к другу не подходить, соблюдать дистанцию!
Генгенбах вылез из окопа, пошел по запущенному саду, перелез через изгородь и побежал по открытому полю. Зеехазе и Линдеман следовали за ним, держась на некотором расстоянии.
Несколько «шерманов» в походной колонне двигались по дороге.
«Кромвелей» что-то не видно, — подумал Линдеман, — здесь их, видимо, меньше, чем в излучине Сены перед Руаном».
Вскоре они натолкнулись на жалкие остатки своей противотанковой группы. Догадаться, что здесь произошло, было нетрудно: сюда прорвались танки противника.
— Вперед, ребята! — крикнул Генгенбах.
Линдеман первым добежал до изгиба дороги. Среди развороченного снарядом асфальта лежал обер-ефрейтор, грудь его в семи местах была пробита осколками. А неподалеку, наполовину высунувшись из окопа, с закрытыми глазами, повернувшись в сторону Руана, лежал вахтмайстер Бретшнайдер. А Генгенбах думал, что он давным-давно перебрался на другой берег Сены.
— Безумие! — воскликнул Генгенбах. — Соберите ко мне всех, кто еще остался в живых! Под мою ответственность. Клазен и Мюнхоф отведут их отсюда в тыл. Я иду к полковнику. Встретимся там… — И он побежал, не обращая внимания на обстрел.
— Мы остались совсем одни. Хотел бы я знать, где остальные войска?
— И как только ты это заметил, Эрвин? — ехидно спросил Линдеман, покачав головой.
От третьей группы их полка не осталось и следа.
Они пошли дальше. Обер-лейтенанта Клазена они нашли в воронке. Глаза его были закрыты. Рядом с ним, скорчившись, с искаженным лицом сидел Мюнхоф. Ни одна жилка не дрогнула на его лице, когда он узнал Линдемана и Зеехазе.
— Он мертв?
— Нет.
— Ранен?