Первым двум охотникам удалось набросить сетку на одного из оленей; ручной олень, заманивший дикого своего собрата, по знаку отскочил назад как раз вовремя; между тем охотники, таща своего пленника изо всей силы, повалили на землю.
Два других охотника не были столь счастливы. Дикий олень, видя, что происходило, неожиданно обернулся, бросился на своих врагов и рогами, острыми как копье, буквально пригвоздил одного из них к земле, а другой едва успел спастись; затем олень с быстротою ветра умчался, так что пуля не могла уже догнать его. Не успели еще охотники подбежать к несчастному человеку, придавленному оленем, как он испустил дух. Смерть его, однако, не возбудила большого сочувствия, точно будто была убита собака.
Вслед за тем охотники поймали еще четырех оленей, и их притащили, совершенно запутав в сети с ног до головы. Этим кончилась охота, и участники ее расположились лагерем в палатках, привезенных для них из Аллахапура, а на другой день они возвратились в город.
– Ну, как вам понравилась охота? – спросил раджа, когда Реджинальд и его друг снова имели честь быть принятыми раджой.
– О, чрезвычайно! – ответили они.
– В таком случае я доставлю вам случай снова поохотиться, – сказал раджа. – Я намерен отправиться в экспедицию, которая выступит в ближайшее время. Я доставлю вам еще большее удовольствие, так как нам придется бороться не с четвероногими, а с двуногими зверями. Горцы, живущие к северу отсюда, осмелились спуститься с возвышенностей и произвели грабежи и убийства среди моего народа на равнине, и они должны быть наказаны за это во что бы то ни стало. Я очень буду рад услышать ваш совет и иметь ваше содействие, так как вы, англичане, имеете естественную склонность к войне.
Реджинальд и Бернетт поблагодарили раджу за эту любезность, но не дали ему обещания. Однако же они решили обсудить этот вопрос в своей комнате в присутствии Суддичума.
– Я полагаю, что благоразумие требует того, чтобы мы отправились, – заметил капитан Бернетт. – Так мы будем иметь случай лучше сойтись с раджой и попасть к нему в милость скорее, чем если бы мы остались здесь. И вы можете, когда возвратимся, скорее добиться открытия тайны, которой он владеет.
– Дик, готовы ли вы отправиться помогать радже в войне против этих диких горцев? – спросил Реджинальд.
– Я полагаю, что да. Куда ваша честь изволите отправиться, туда и я готов следовать за вами, – ответил Дик.
– В таком случае, Бернетт, скажем теперь же радже, что мы готовы помочь ему призвать к порядку его непокорных подданных.
Раджа остался очень доволен их решением.
– Если дело нам удастся, вы оба сделаетесь великими ханами и будете обладателями несметных богатств; это я вам обещаю, – воскликнул он.
На следующий день армия выступила в поход, но число воинов едва ли превосходило массу лагерной прислуги.
Впереди всех шел молодецкий отряд, состоявший частью из конницы, частью из пехоты. Конница была роскошно одета, офицеры были вооружены копьями, карабинами и кривыми саблями, осыпанными драгоценными камнями. Пехотинцы имели более воинственный вид со своими щитами и фитильными ружьями. За ними следовали слоны, неся на своих спинах живописно разукрашенные гавдахи; далее – верблюды, одни верховые, другие – вьючные, и несметное множество лошадей; потом паланкины с некоторыми из женщин раджи, без которых старый государь никогда не выезжал из дому. Весь этот поезд тянулся бесконечной нитью, занимая целую милю в длину. Смотря на это войско, Бернетт и Реджинальд подумали, что деятельный неприятель успел бы зайти с тыла и разграбить все раньше, чем солдаты подоспели бы на помощь.
Жители деревень при проходе войск повергались в величайшее отчаяние, так как солдаты бесцеремонно брали все, что только им было нужно, и расправлялись по-своему с теми, кто сопротивлялся. Кроме того, сельские жители принуждены были оставлять свои работы и исправлять дороги или же прокладывать новые для прохода войск. Все, мужчины и женщины, принялись за работу; единственным вознаграждением для них были обиды и наказания, если они не в силах были выполнить свою работу так скоро, как того желал раджа.
На ночь лагерь занял обширное пространство, а так как требовалось немало времени, чтобы раскинуть такой лагерь, то остановку сделали более чем за час до захода солнца. Шатер раджи расположен был вблизи огромной индийской смоковницы; палатки старших офицеров и прислуги поставили вокруг шатра без особого порядка. Из числа этих палаток одна была предназначена для Реджинальда и его друга. Лежа, растянувшись во всю длину в своей палатке и потягивая кальян, они были поражены живописностью сцены, окружавшей их. Вблизи лежали верблюды, молчаливо пережевывая жвачку и грациозно изгибая шеи в то время, как им подносили охапки травы. Лошади, привязанные то там, то сям, представляли живописные группы, между тем как слоны безмолвно стояли в отдалении, раскачивая по временам своими длинными хоботами или похлопывая ушами. Крики птиц и взвизгивание обезьян, располагавшихся на ночлег, доносились из соседнего леса, а вдали богомольные мусульмане творили муггрет – вечерний намаз, опустившись на маленькие коврики и склоняя головы, чтобы облобызать землю. Офицеры в богатых мундирах прохаживались между палатками, а легко одетые солдаты сидели группами по всем направлениям. Деятельнее всех были повара, готовившие ужин своим господам; подле стояла прислуга, дожидаясь, когда будет готов ужин, чтобы подать его. Заходящее солнце, бросая последние лучи на окрестность, освещало золотистым отблеском фигуры людей, животных, палатки и деревья.
Реджинальд взял с собой Фесфул, да она ни за что и не осталась бы одна и теперь сторожила его палатку, а при таком стороже никакой вор или убийца не решился бы войти в нее.
Единственное сколько-нибудь значительное лицо, состоявшее при дворе раджи и не отправившееся на войну, был хан Кошю. Он вовсе не желал подвергать себя опасностям войны, и хотя раджа приказал ему следовать за ним, но он отговорился болезнью.
Войска продолжили путь, и снова повторились сцены самоуправства и жестокости. По мере приближения к горам страна становилась неприступнее. Но в населении не было недостатка, и людей требовали отовсюду на работы для раджи. Часть дня раджа ехал на слоне, пополудни он садился на коня, и его сопровождали оба англичанина. Таким образом, они имели возможность часто беседовать с ним. Капитан Бернетт спросил у него план кампании. План был очень прост. Раджа предполагал идти вперед, пока не доберется до территории восставшего населения; после этого предполагалось сжечь деревни и отрубить головы всем, кто только попадется ему из бунтовщиков.