Покаяние

— Откуда мне знать, что он твой? Валялся на берегу…

— Я туточки рыбачу на ём, и все наши не замають…

— Кто это — ваши?

— Цэ ж ми вахтовики с Украйны. Уси гарны хлопци! А та к–карак–катица твоя буде, чи шо? — ткнул «гарный хлопец» удилищем в сторону «Дика». — Ну, цэ ж з яких краёв занесло тебя сюды? — развязно спросил он. — Из Новосибирску? На этом пугале? Свистишь?!

— А мне зачем свистеть? Паспорт показать?

— Да, ладно… И дале поплывёшь?

— И дале поплыву…

— Выпить нэма? Бачу я, затарился, диду, горилкой? Плесни чуток, бо шарабан як колокол гудить…

— Отвяжись… Не плесну. Есть, но не про вашу честь.

— Дай на чикушку, сам в чинок сгоняю зараз. Вместе выпьем…

— Вот прилип как банный лист к заднице! Сказал же тебе: «Отвяжись!».

— Ну, и плыви, бисов москаль, хрыч старый! Шоб твоему корыту и тоби вмести з им ни дна, ни покрышки не було! — зло отмахнулся подвыпивший рыбак. Послонялся по берегу, ни разу не забросив удочку, и ругаясь, ушёл.

Первое знакомство с вахтовиками состоялось.

Рано утром, при ясном небе, окрашенном на востоке пурпурно–алой полоской зари, при полном безветрии, столкнул я «Дика» на лёгкую рябь Пасола и, пройдя под мостом стрежевских влюблённых, отправился в путь.

Впереди меня ждал Нижневартовск.

Плавание по заросшему густым тальником Пасолу — скушнейшее занятие. Вышки электропередач, провода между ними нависли над рекой, гул автомобилей с проходящей неподалеку трассы, вой электромоторов: насосы нефть качают. Сколько их здесь?! Слева, справа тянутся трубопроводы с вентилями, желтеют щиты с чёрными предостерегающими надписями: «Не приближаться! Огнеопасно!». Берега захламлены брошенной буровиками техникой, железными бочками, тросами, кабинами тракторов, фермами опор и прочим металлоломом. Неприглядная картина! Экологи! Где вы?! А–у–у!

Весь день плыл под монотонное жужжание нефтекачалок. Пасол — река шириной в пару сотен метров, ленивая, неторопливая. Крупная рыба играет у поверхности, разводит большие круги на гладкой воде. Сонная щука угодила под весло, тяжело перевернулась, с глухим всплеском ушла на глубину. Однообразие унылых пейзажей, чередой свалок сопровождавших меня на Пасоле, утомило. Желая разогнать скуку, размотал лесу с японской блесной–рыбкой. Часа четыре она болталась за «Диком», пока не зацепилась за корягу и не оборвалась. Без сожаления выбросил остаток лески за борт, всё равно ни одна хищная рыбина не польстилась на искусственную приманку.

18.00. Прошёл под мостом Тюмень — Нижневартовск. Стемнело. Справа — необъятная водная ширь. Лунная дорожка убегает к далёкому противоположному берегу, очертания его смутно угадываются в сгущающихся сумерках. Догадываюсь, что достиг водораздела — слияния Пасола и Ваха.

Дожди и ветры преследуют мой плот. «Дик» то почти на месте качается в круговерти течений, то лениво тащится, сдерживаемый встречным ветерком, то несётся вперёд.

Пока огибал остров, налетел страшенный ветер с грозой и ливнем, забил плот в кусты. В них и переждал бурю, накрывшись плащ–палаткой. На рассвете двинулся дальше. Теперь уже по Ваху. Ужасно хочется спать, но нет подходящего места для причаливания. Возможно, долгожданный привал у огня с горячим кофе и мягкой постелью в палатке можно устроить на возвышенном правом берегу? Там темнеет лесистая грива, но до него слишком далеко: не один час утомительной работы вёслами. Однако, именно туда, не боясь расстояния, устремилась лягушка–путешественница, встретившаяся мне на середине широкой реки. Целеустремлённо, по прямой держит она точное направление на сухой правый берег. Затопленные наводнением, торчащие из воды деревья, кусты — всё, что осталось от низменного левого.