Проговорив это, Рапосо подходит к хозяину, который, заметив его намерение, делает шаг назад.
– Видишь эту саблю? – добавляет Рапосо, указывая на стену. – Не забывай про нее, Барбу… Потому что чуть что – я тебе отрублю башку, понял? А твоей жене и дочке всажу ее куда надо.
В гостинице «Кур-де-Франс» стоит глубокая тишина. Уже поздно. В ночном колпаке, халате и тапках, с горящей свечой в руке дон Эрмохенес возвращается из уборной. Проходя мимо комнаты адмирала, он нерешительно замирает. Затем тихонько стучится. Услышав «войдите», открывает дверь, не запертую на ключ. При свете двух свечей, горящих на подсвечнике, дон Педро сидит в кресле, все еще одетый, в замшевых брюках и рубашке, и заводит часы. Ноги его вытянуты и покоятся на табурете; на столике под рукой лежит обложкой вверх открытая книга.
– Я думал, вы спите, – говорит библиотекарь.
– Пора бы уже, – соглашается адмирал.
Дон Эрмохенес ставит подсвечник на стол рядом с бумажным конвертом, перевязанным шнурком и запечатанным сургучом.
– Можете посидеть со мной?
– С удовольствием.
Бросив подозрительный взгляд на пакет, библиотекарь усаживается на стул возле неубранной кровати. Поверх одеяла лежит рапира, которую дон Эрмохенес раздобыл утром, чтобы адмирал потренировался.
– Ну как, воспользовались?
– Нет.
– Напрасно, дорогой друг.
– Не было настроения фехтовать.
Оба умолкают. Дон Эрмохенес с нежностью смотрит на своего друга.
– Как вы себя чувствуете?
– Своеобразно.
Адмирал умолкает. Затем кладет часы рядом с книгой, склоняет голову и задумчиво улыбается.
– Устал я, честно сказать.
– Вот я и говорю: пора вам ложиться спать.
– Не в том дело. Это усталость другого рода.