– Ну что? – вскричали все, как только увидели нас.
Мы печально покачали головой: у нас недоставало духу говорить.
– Так вы ничего не выпросили, мистер Джон? – спросил Боб.
– Нет, любезный Боб. Дэвиду остается только приготовиться к смерти.
– И он приготовится как христианин, мистер Джон.
– Я надеюсь, Боб.
– А когда назначена казнь?
– Завтра в полдень.
– Можно мне будет повидаться с ним до тех пор?
– Я сейчас попрошу об этом капитана.
– Благодарю, покорнейше благодарю вас, мистер Джон, – вскричал Боб, схватив мою руку и хотел поцеловать. Разумеется, я отнял ее.
– Теперь, друзья мои, за работу, – сказал я.
И матросы принялись за работу с обыкновенной своей безропотной покорностью. Через пять минут после того всё на корабле шло по-прежнему, только всюду царствовало печальное безмолвие.
Что касается меня, то мне оставалось исполнить долг совести. Я принимал участие в экспедиции, которая привела Дэвида на корабль, и совесть беспрестанно терзала меня с тех пор, как я увидел, что это добром не кончится. Я пошел в кубрик и велел отпереть тюрьму, в которой заключен был Дэвид. Он сидел на колоде, облокотившись на колена, на ногах и руках у него были кандалы. Услышав стук двери, он поднял голову, но лампа стояла таким образом, что лицо мое было в тени, и он сначала не узнал меня.
– Это я, Дэвид, – сказал я. – Ты знаешь, что я был отчасти причиной твоего несчастия: мне хотелось сказать тебе еще раз, как я об этом сожалею.
– Да, я знаю, мистер Джон, – сказал Дэвид, вставая, – вы всегда были добры ко мне: вы вывели меня однажды из этой самой тюрьмы и предоставили мне случай увидеть еще раз Англию, вы просили обо мне, когда мистер Борк сек меня: прости его, Господи, как я его прощаю.
– Так ты знаешь, что решил суд?
– Да, ваше благородие, мне сейчас прочли приговор. Ведь завтра в полдень?
– Садись же, Дэвид, – сказал я, чтобы увернуться от этого вопроса, – тебе надо отдохнуть.
– Да, мистер Джон, пора мне отдохнуть, и, слава богу, скоро я буду отдыхать так, что никто уже не потревожит.