– Хотите посмотреть ее?
– О, разумеется!
– Вы, однако же, знаете, чему вы подвергаетесь?
– Что мне до опасностей!
– Ну так приезжайте ко мне нынче вечером в семь часов.
– Непременно буду.
– Тс-с!.. Кто-то идет.
Вошел Джеймс, и Моисей оставил нас одних. Джеймс, улыбаясь, следовал за ним глазами.
– Гм!.. Ты, я вижу, вступил в тайные сношения с il signor Mercurio[6], желаю, чтобы тебе лучше моего посчастливилось. Я уже не беру у него ничего, кроме табака, потому что все прочее, несмотря на его хвастовство, просто дрянь. Он насулит тебе свиданий с турчанками, гречанками, как будто ему некуда от них деваться, а потом познакомит с какой-нибудь евреечкой, да такой, что в Лондоне и носильщик не поглядел бы на нее.
– Нет, брат Джеймс, у меня дело совсем другое, – сказал я, покраснев при мысли, что, может быть, все мечты мои поведут к такому же концу. – Не я ищу приключений, а приключения меня. Посмотри-ка этот перстень.
– Тем хуже, – сказал он, взглянув на перстень. – Мне еще в молодости понарассказали о говорящих букетах, о немых, о кожаных мешках, которые кричат, когда их бросают в море. Не знаю, правда ли все это, но только такие истории именно здесь и случаются.
Я с сомнением покачал головой.
– А позволь спросить, – продолжал Джеймс, – как достался тебе такой талисман?
– Мне его кинули из решетчатого окна, откуда раздался крик в тот день, как мы встретили старого грека, которого вели на казнь. Помнишь?
– Да, это я знаю. Так, видно, тебя в этом-то доме и ждут?
– Я уверен в этом.
– А позволь спросить, когда?
– Сегодня часов в семь или восемь.
– И ты пойдешь?
– Разумеется.