– Да. Я его давно знаю. У батюшки, кроме меня, детей не было, он меня баловал и покупал иногда у Моисея ткани и драгоценные вещи на огромные суммы. Я показала ему знаками, что мне нужно поговорить с ним. Догадливый еврей сказал голове, что с ним нет ничего, что мне нужно, и что он придет завтра. На другой день голова ичогланов должен был оставаться в Серале, но приказал, чтобы Моисея и без него впустили ко мне, но чтобы при этом были двое его сторожей. Между тем я все стояла у окна, надеясь, что как-нибудь увижу вас. И точно, я увидела, что вы идете. Тут мне пришло в голову бросить свой перстень, и вы подняли его с такой радостью, что с тех пор я уже полагаюсь на вас, как на друга. На другой день Моисей пришел, сторожа были тут, но я сказала ему все, что нужно было, по-итальянски. Я описала вас всего, от цвета ваших волос до формы вашего кинжала. Я все заметила! Моисей сказал, что он, кажется, вас знает. Вообразите мою радость! Не зная, удастся ли нам еще раз увидеться, мы приготовили все на нынешний день, потому что в Серале праздник, и голова должен быть там. Кормилица моя, которую оставили при мне, не из сострадания, а скорее по равнодушию, должна была, по обыкновению, ехать с капыджи к Моисею за духáми; он обещал, что вы будете в это время у него и приедете ко мне в ее платье. Между тем она пошла сказать матушке, чтоб у Галатской Башни был готов ялик. Моисей сказал, что пришлет мне гитару, если вы согласитесь идти на свидание… Он прислал мне ее… Вот она… А теперь и вы здесь… Хотите ли вы помочь мне? До сих пор все шло хорошо. Остальное зависит от вас.
– Скажите только, что я должен делать?
– Пройти через все эти комнаты – вещь невозможная. Но мы можем спуститься из окна этого кабинета.
– Однако от окна до земли будет футов двенадцать.
– Это бы еще ничего: вы можете спустить меня на моем шелковом поясе. Но за деревянной решеткой есть железная решетка.
– Я выломаю одну из перекладин кинжалом.
– Так принимайтесь же за работу, пора.
Я вошел в кабинет и за шелковыми занавесками будуара увидел тюремную решетку. Взглянул на улицу и заметил, что прямо против дома, за углом, стоят какие-то два человека. Несмотря на это, я молча принялся за работу в твердой уверенности, что они тут по своим делам, а не для того, чтобы присматривать за нами.
Камень был довольно мягкий, но между тем я при каждом ударе мог отделять только небольшой кусочек. Гречанка смотрела на мою работу со всем любопытством и надеждой. Моя роль оказалась совсем не той, о которой я мечтал. Несмотря на это, я гордился тем, что девушка дивной красоты избрала меня в избавители, еще больше, чем если бы я был ее любовником. Таким образом, в моем приключении было много рыцарского благородства и я решился действовать с величайшим бескорыстием.
Работа моя шла успешно, я добрался уже до основания перекладины, как вдруг девушка положила одну ручку на мою руку, а другую протянула в сторону, где послышался легкий шум. Она стояла таким образом с минуту, безмолвно и неподвижно, как статуя, и только более и более судорожно сжимая мою руку. Пот выступил у меня на лице.
– Он вернулся, – сказала она наконец.
– Что нам теперь делать? – спросил я.
– Посмотрим. Может быть, он не придет сюда, тогда не страшно, что он вернулся!..
Она снова принялась слушать и через минуту сказала:
– Идет!
Я хотел было броситься в другую комнату, чтобы встретить его лицом к лицу, когда он отворит дверь.
– Ни слова! Ни с места! – сказала она. – Или мы оба погибли.
– Но я не могу прятаться! Это было бы низко и подло!
– Молчите! Ради бога!.. Молчите и дайте мне волю! – сказала она, прикрыв одной ручкой мне губы и вырвав другой мой кортик.
Она бросилась в другую комнату и спрятала кортик под подушки, на которых лежала, когда я вошел. В эту самую минуту постучались у дверей.