– Да какой там санинструктор? Нелюбин его три дня назад на эту должность назначил из ездовых.
Смирнову пора было уходить. Но он не уходил, и Воронцов понял, что он хочет что-то сказать ещё.
– Как ты думаешь, Сань, попрут они на нас? Или будут всё же атаковать там, на шоссе?
– Они пойдут по одной из дорог. Или по всем сразу. А поскольку там, на шоссе, им уже наломали…
– Я тоже так думаю. Жалко, моих ребят рядом нет.
Помолчали.
– Так что, Стёпа, держись там. – Воронцов впервые назвал Смирнова по имени.
– Значит, пополнения не будет.
– Не будет. Ты же слышал приказ.
– Если так, то, Сань, хреновая наша доля. Прощай, дружище.
– Прощай, Стёп. Если уж совсем край, присылай связного. Мы тут, на левом фланге, одни. Никого больше нет.
Смирнов поправил на плече ремень автомата, окинул глазом своё войско, уже миновавшее лощину, слизнул со вздёрнутой губы дождевую каплю и вдруг подмигнул Воронцову:
– Назывался он Авдеем и Марьяну обожал…
К вечеру дождь прекратился. Небо очистилось, озарило окрестности, высветлило речную глубь, и все вдруг увидели, что вода в Извери не чёрная, как казалось до сих пор, а прозрачная, а на песчаных отмелях даже золотая, как молодые березняки, с которых даже дождь не смог смыть последнюю листву.
Со стороны Мятлева послышался гул моторов, и через минуту пара истребителей пронеслась над лесом. Самолёты, видимо, держали курс вдоль просёлочной дороги. К ней, к той дороге, и шла группа Воронцова.
– Смотрите, наши! – удивлённо воскликнул Селиванов и подпрыгнул несколько раз, чтобы получше разглядеть за верхушками деревьев «ястребки» с красными звёздами.
– «Ишачки». Сейчас они им вправят косину. А то разлетались, сволочи. – Донцов перекинул тяжёлый пулемёт на другое плечо. – Сейчас они им вольют.
– И откуда они взялись? Это ж, чёрт возьми, и вправду наши самолёты! – Боец, доставшийся Воронцову из отряда старшины Нелюбина, судорожно тискал потёртый, как кирзовый сапог, ремень винтовки. – С самой Десны – первый наш самолёт. И не один, а сразу два!
– К Варшавке пошли, – отозвался другой боец, долговязый. Острый кадык на его длинной шее, обросшей длинной с проседью щетиной, испуганно бегал под серой, поношенной кожей.
Следом за истребителями так же стремительно пронеслись несколько «петляковых». Бомбардировщики ушли к Угре. Через минуту там гулко ударило, загрохотало, то удаляясь, то приближаясь.