– Ты что, Кузьма, и думать не смей, – отозвался другой разведчик. – Нас тогда самих в овраг отведут. Понял? Капитан приказал доставить его в целости и сохранности со всеми документами и бумагами. Отвечаем головой.
– Да понял, понял, – угрюмо отозвался Кузьма, бережно придерживая под мышкой автомат. – Сейчас бы спали… А тут – вези этого обера. В Подольске его небось действительно кофеем поить будут.
– Дурак ты, Кузьма. Что тебе до того, чем его там будут поить? Наше дело – доставить его в штаб фронта. В целости и сохранности. Ты меня понял?
– Да понял, понял.
– Ну, а коли понял, то автомат на предохранитель поставь. А то опять скажешь, что нечаянно сорвалось. И давай заводи свою тарахтелку. Скоро развиднеет, самолёты полетят.
В ответ Кузьма угрюмо засмеялся.
С полкилометра они прошли по шоссе, не заводя мотора. Кузьма, матерясь на чём свет стоит, толкал тяжёлый мотоцикл. Ему иногда помогал его напарник. Обер-лейтенант Вейсс, командир 6-й гренадерской роты 19-й танковой дивизии со связанными руками, заведёнными за спину, шёл впереди. Иногда он косил взгляд на вспотевших десантников, толкавших мотоцикл, и на его лице появлялось нечто похожее на улыбку презрения. Вскоре, когда шоссе, миновав лес, потянулось полем, они остановились. Кузьма завёл мотор. А его напарник проверил ремень, которым был связан немец, и, убедившись, что всё хорошо, толкнул обер-лейтенанта в коляску:
– Поехали, герман, в Москву чай пить…
Танки майора Клыпина к утру не пришли.
Разведка же сообщила, что ночью на левый берег Угры немцы переправили орудия и миномёты. И до роты пехоты на крытых грузовиках.
Немцы усиливались. А танки не пришли. Танки 17-й бригады, прихода которых все так отчаянно ждали. Танки, которые должны были решить успех наступавшего дня. Танки…
Командиры рот молчаливо посматривали то на дорогу, уходящую за деревню, то на Старчака. Молчал и он. Они понимали его. Он понимал их. Никто больше так не понимал друг друга, как они в этот предутренний час за несколько минут до начала намеченной атаки. Что он мог сказать им? Что без поддержки танков, если они всё-таки не подойдут, лучше было бы атаковать ночью, пока немцы не опомнились после неудачного боя, не провели разведку, не усилились и не развернули батареи? Но командующий фронтом твёрдо сказал, что подойдут танки и что утром надо наступать. Порядок и час наступления были назначены в Медыни, в штабном фургоне, в котором приятно пахло свежезаваренным чаем.
– Приказ наступать никто не отменял, – твёрдо сказал Старчак. – К девяти тридцати всем ротам сосредоточиться в районе деревни Чернышёвка для развёртывания. Пулемёты сосредоточить в промежутках между взводами и на флангах. Дивизиону капитана Россикова и зенитной батарее – продвигаться следом. В каждую роту выслать наблюдателя для корректировки огня. На марше расчёты рассредоточить. Двигаться по шоссе и параллельными дорогами. Впереди – разведка и боевое охранение от каждой роты. Выслать также боковые дозоры. Вопросы есть?
– Есть, – сказал Мамчич. – Предлагаю лёгкие орудия выдвинуть вперёд. Чтобы они продвигались непосредственно вместе с пехотой. Тогда артиллерия сможет быстро, не медля ни минуты, подавлять огневые точки и другие препятствия.
– Согласен. Капитан Россиков, распорядитесь, какие расчёты пойдут впереди, и поставьте им задачу.
Так начинался новый день.
Второй взвод, пополненный полуротой старшины Нелюбина, обтекая сожжённые накануне танки и бронетранспортёры, стал подниматься на противоположный склон. Бойцы и курсанты быстро миновали изрытую воронками поляну и начали втягиваться в лесок.
По шоссе ЗИСы и полуторки тащили орудия. «Сорокапятки» ушли вперёд, двигаясь в конных упряжках во главе ротных колонн. Одной из параллельных дорог, выслав вперёд и на левый фланг боевые охранения, усиленные пулемётными расчётами, продвигался дивизион капитана Лагуткина. Ездовые нахлёстывали лошадей, бойцы из запасного полка, ещё не побывавшие в боях, помогали артиллеристам выталкивать орудия из глубоко прорезанной колеи, несли ящики со снарядами. Продвигались быстро. В любую минуты и стрелки, и артиллеристы были готовы вступить в бой. Снарядные ящики перекочёвывали с плеч на плечи. Лица заливал пот. Шинели брошены на передки и лафеты. Команды подавались вполголоса. Никто не отставал.
Вскоре роты продвинулись вперёд на три километра до рубежа деревень Пушкино – Крюково. Немцев нигде не было. Молчали и боевые охранения.
Но тишина, как и ожидалось, оказалась зыбкой. «Рама» появилась неожиданно, как и накануне.