Леший

Часы показывали третий час. Наступало время убийств, краж и поджогов. Человек ничего не слышит, окончательно разомлев к утру в любимой постели. Преступный элемент помнит об этом с давних времен, передавая из поколения в поколение накопленный опыт.

Я продолжал наблюдать за Матрениным домом, изредка припадая к оптике. Глаза надо беречь от усталости, иначе может померещиться что угодно. Я их не напрягал: собаки все равно залают, почуяв чужого. Однако на меня они тоже почему-то не лаяли, хотя вокруг, чуть не в каждом дворе, сидят на привязи и бегают на воле не одна пара.

Прошел еще час. Веки начинали слипаться. Нет ничего страшнее, чем спать под шорох спичек в чужих руках. Огромным усилием воли я размыкал глаза и осматривался. Однако вскоре опять просыпался, пугаясь от мысли, что вновь дремал – с открытыми глазами. Дремать нельзя, потому что на рассвете надо незаметно сняться и уйти. Никем не замеченным… Никем не…

Зуммер мобильника мгновенно вывел из оцепенения. Он словно удар весла по мокрой заднице. Я забыл его отключить, и теперь он гудел на всю округу. Около теткиного дома было по-прежнему пусто. Палец быстро нажал нужную кнопку.

– Спишь? – услышал я женский голос. Какая-то дура ошиблась номером и могла испортить всю кашу. Палец быстро отключил абонента, однако через секунду вызов повторился.

– Спать, между прочим, вредно, когда ты в гнезде кукушки.

«Видит она меня, что ли?» – содрогнулся я, шаря глазами по кустам.

– Не верти башкой, – тихо сказала она. – Тебя заметно.

– Кто ты?

– Я твой напарник…

– Но его убили…

– Потом расскажу. Выйду к тебе по прямой от перекрестка. Оглянись назад и посмотри. Видишь меня?

За столбом посредине улицы мутнела в темноте чья-то фигура. Фигура едва заметно махнула мне рукой.

– Вижу, – подтвердил я. – Но я не знаю тебя и не могу тебе верить, тетка?

– Верить ты не можешь, а вот надеяться просто обязан. Тебе привет от полковника Перельмана.

– Старик еще жив?

– Он так жив, как дай бог каждому. Борьба с послевоенным национализмом пошла ему на пользу…

– Иди, – милостиво согласился я, – но не делай быстрых движений, Маруся.

– Меня зовут Надеждой.

– Наденька? Это хорошо. Иди ко мне, Надя. Если тебя не купили, будешь жить и размножаться.