И не его вина, что провидение распорядилось по-другому!
Захлопнуть дверь сразу не удалось — прямо на пороге лежала мёртвая Жанна. Тело девушки пришлось затащить внутрь и, эта заминка стоила жизни двум буканьерам. — Вторая шеренга испанцев ударила прямо в дверной проём. Пуля досталась и Вердье, раздробив ногу. "Не успели!", — подумал он, заваливаясь на бок рядом с товарищами.
Уцелевший Дюваль мигом набросил засов и подскочил к корчившемуся на полу начальнику отряда.
— Мишель, — захрипел Жан с искажённым от боли лицом, — давай всё оружие со стен ко мне! А сам попытайся вместе с Мелани через заднюю комнату выбраться наружу! У ручья ждёт Лаура. ...Не бросай её, добавил он, помолчав.
— Будьте вы прокляты, гачупины! — прошептал, отворачиваясь Дюваль. Всё в нем протестовало при мысли, что придётся бросить раненного Вердье на расправу испанцам.
Он подтащил глухо застонавшего Жана к стене, быстро снял с крючьев богато инкрустированные пистолеты и ружья — предмет былого увлечения охотников и сложил около него.
— Прости, брат! — склоним голову, положил он руку на плечо Вердье, прощаясь. — Когда встретимся на том свете — не вини! А о Лауре я позабочусь!
Резко повернувшись, Дюваль поднял плачущую над телом подруги девушку и скрылся вместе с ней в задней комнате.
Вердье снял с пояса пороховницу и, торопясь, начал подсыпать свежий порох на полки замков. Испанцы вот-вот должны были пойти на штурм, и любая осечка при выстреле могла оказаться гибельной. Он не сомневался, что его убьют, но хотел взять за свою жизнь достойную плату. Дюваль усадил его очень удачно: под прицелом оказались два окна, входная дверь и коридор к комнатам девушек. Он мог безошибочно уложить каждого, кто попытается ворваться в дом, а сам был практически не досягаем для выстрелов снаружи.
Тем временем Мишель осторожно отворил окно и, прислушавшись, беззвучно выпрыгнул на траву. Осмотревшись, он сунул пистолеты за пояс и протянул руки девушке, застывшей в окне:
— Давай, — прошептал он.
Мелани соскользнула вниз, чуть не повалив невысокого Дюваля. "А в постели она вдвое легче", — накрепко поймав толстушку, подумал буканьер, едва удерживая равновесие.
Два испанца, выскочившие из-за угла дома не замедлили направить мушкеты в застывшую на мгновенье парочку. И как не быстр был Дюваль, но услышав щелканье спускаемых курков, он успел лишь отшвырнуть девушку и повернуться лицом к опасности. Обе пули попали ему в грудь, сразив наповал.
— А-А-А-А! — закричала в ужасе Мелани, не отрывая взгляда от выхваченных испанцами клинков. Она попыталась встать и броситься прочь, но ноги от страха отказали. Обезумевшие глаза застыли на двух приближающихся фигурах, лишь руки пытались оттолкнуться от чего-то мягкого и липкого, не ощущая, что это разорванная пулями грудь Мишеля. Они скользили по залитой кровью одежде, в безнадёжной попытке поднять застывшее в страхе тело, пока не наткнулись на твёрдую пистолетную рукоять.
— Бам-м! — пробив кирасу, отбросила выпущенная в упор пуля одного из испанцев. И тут же смерть со свистом обрушилась на француженку ударом тяжёлого палаша.
По глухим выстрелам, донёсшихся в тыльной стороны, Вердье понял, что Дюваль не успел вырваться из западни. Перекрестившись и пробормотав короткую молитву за упокой душ всех погибших буканьеров и женщин, Жан оторвал от рубахи кусок материи и, как мог, перетянул себе ногу. Он приготовился ждать. ...
Испанцы, окружив дом, лезть внутрь не торопились. Подтащив кулеврины, они не пожалели в каждое окно по паре картечных зарядов. И только потом с десяток солдат ринулось на приступ. Вердье успел застрелить четверых, прежде чем не рассчитывающие наткнуться на сопротивление испанцы откатились. Посовещавшись и плюнув на ценности, которые могли быть внутри, они подожгли дом. Пламя быстро охватило крытое пальмовыми листьями строение и за гулом и треском высоко взметнувшихся языков огня и искр, заставивших солдат отодвинуться на двадцать шагов, никто не расслышал одинокого пистолетного выстрела. ...
Г Л А В А 8
Малыш бежал во всю прыть, закрытый от ближайшего противника зеленью куста. Испанец, не видя его, торопливо забивал в ствол новую пулю. Он не хотел наткнуться безоружным еще на один выстрел и получить кусок свинца уже не в кирасу, а в голову. Когда солдат зарядил мушкет и приблизился к месту, откуда в него стреляли, ожидая увидеть там убитого француза, буканьер был уже далеко.
Вся погоня, изрыгая проклятья, замедлила бег и остановилась. Расстояние стремительно увеличивалось, и было ясно, что охотника не догнать. Его рубаха мелькала уже шагов за пятьсот, и через несколько минут, держа направление вдоль реки, он скрылся из вида совсем.