В Маньчжурских степях и дебрях

И он ничего не ответит Радынскому.

Георгиевский крест

I

Карпенко не мог дать себе ясного отчета, что это такое. Действительно ли он видел эту белую фигуру, или; ему только так показалось.

Когда он открыл глаза и прямо в глаза ему блеснули глянцевые, мокрые от росы ярко-зеленые листья, ему почудилось, будто кто-то смотрел на него из кустов в то время, как он еще боролся с дремотой. Перед глазами была словно серая сетка, и сквозь эту сетку он видел неясно и смутно, как сквозь воду, чье-то лицо и расстегнутый ворот белой рубахи… В эту минуту он не сознавал себя еще хорошенько, сон еще владел им, но в нем осталось впечатление, будто кто-то осторожно высунулся из кустов и сейчас же опять спрятался в кусты, как только он совсем открыл глаза.

Он, может-быть, пошевелился, когда открывал глаза, и этим спугнул неизвестного наблюдателя.

«Что за шут», подумал он и перевел глаза на Елохова.

Елохов сидел к нему спиной, поджав ноги по-турецки. На коленях лежала винтовка. Карпенко заметил, что деревянная накладка ствола отсырела, а там, где ствол не был защищен древом, на стали проступала словно матовая изморозь, как на стенках жестяного корца, когда в него нальют холодной воды.

Елохов сидел неподвижно. Голова была опущена; воротник мундира оттопырился назади, и из воротника торчали кончики завязок суконного галстука, сдвинувшегося кверху, к затылку. Галстук лежал не на рубашке, а прямо на теле. Елохов, вероятно, задремал тоже.

Карпенко окликнул его тихо:

— Елохов!

Елохов вздрогнул, поднял голову и сейчас же опять наклонил ее и занес правую руку назад к затылку, заскреб пальцем по шее за воротником.

— Елохов, — сказал Карпенко громче.

Елохов вскочил, оставив винтовку на земле повернулся к Карпенко и вытянулся.

Мундир у него был расстёгнут; галстук съехал на сторону; из-под галстука виднелась голая грудь и уголок ворота сорочки.

— Заснул таки, скот ты этакий, — сказал Карпенко.

Елохов мигнул веками потом выпучил глаза, и они стали у него неподвижны, как стеклянные.

— Никак нет.

Ладони его, казалось, приросли к штанам. Пальцы были широко растопырены. Карпенко видел, как он искал середним пальцем шва и, когда нашел, прижал палец плотно, будто зажимал дырку.

Карпенко велел ему взять винтовку и осмотреть кусты.