Его расстреляли.
В последнюю ночь Синков выпросил у начальства передать несчастному карточку его невесты…
Когда он пошёл к пленнику и протянул ему медальон, тот схватил медальон и прижал его обеими руками к сердцу…
Несколько секунд смотрел он глазами, заволокшимися слезами, вдаль, мимо Синкова, потом спрятал медальон за пазуху и протянул Синкову руку.
— Вы все-таки человек…
Но Синков руки не принял.
Он покачал головою и сказал:
— Вы — шпион…
И, повернувшись, пошел прочь…
Японец присел на корточки, взял опять в руки медальон, потом смотрел на него, скрючившись весь и низко наклонив голову.
Егоркин хунхуз
I
На беглых с каторги у Егорки был свой взгляд.
Он их приравнивал к пушному зверю немного поценней белки.
Сам он был охотник.
Он говорил про беглого.
— За белку мне дадут пятачок за шкурку, а у него (т. е. у беглого), уж как не верти, всякой хурды-мурды найдется на гривенник.
И, крякнув, он сдвигал густые рыжеватые брови и пригибал к ладони палец на левой руке; толстый и корявый как дубовый сучок, с редкими длинными волосами по всему пальцу с тыльной стороны.
Казалось, от мозолей или отчего другого пальцы у него не сгибались свободно так, как у людей, и чтобы пригнуть палец к ладони, он надавливал на него другим пальцем на правой руке на самый кончик, на ноготь и, пригнув к ладони, придавливал еще, словно для того, чтобы палец не выпрямился как-нибудь сам собой.
— Первое, — произносил он тоном знатока, очень важного хорошо ему известного зверка, непризнаваемого, однако, за дичь другими охотниками. — Первое — котелок.
ebooksa