Вдруг заметил, что Сашка поднимает парабеллум. Сперва подумал: хочет через окно в солдат стрелять, но понял: в лампу целит.
Красноармеец рассказывает, гримасничает, кривится, махает руками. Шагает вперед и говорит так громко, что я слова различаю.
И — новый взрыв смеха, еще сильнее. В ту же минуту Сашка стреляет. Грохот, треск, звон стекла, в избе темень.
В избе — гробовое молчание. Наконец, доносятся перепуганные голоса, вскрики.
— Что за черт?
— Какой мерзавец лампу разбил?
Слышим шаги. Наконец, зажигается фонарь.
— Это выстрелил кто-то!
Не торопясь, отходим вглубь леса. Сашка улыбается.
Спокойно возвращаемся на мелину. Это была наша последняя ходка с сахарином. Переправили мы все привезенное из местечка. Сашка сказал тогда: «Ну, братва, завтра сгоняем-ка в Рубежевичи, позабавимся малость! А потом еще дельце есть. Поспеть надо, зима на носу».
И вот мы третий день в Рубежевичах. Живем у Сашкиного коллеги, на краю местечка. Сашка целыми днями пропадает, по делам ходит. Пару раз я видел его в местечке с жидами какими-то, купцами, должно быть. Мы с Живицей дома сидим. Спим, водку пьем, в карты играем.
А вчера развлекались всю ночь. Стасик Удрень, у которого остановились, отправил двух младших братьев на ночь к соседке. Знал, какая забава будет.
Для меня сюрпризом стал приезд из Ракова гармониста Антония. За ним специально съездил Янкель Парх.
Днем Стасик с Сашкой принесли множество разнообразных пакетов и пакетиков. Жилье Стасика было обширное, но очень запущенное. Мы с Живицей прибрались немного. На черной половине, в кухне, распаковали принесенное, разложили по полкам и столу. Было там много изысканных лакомств. Коньяки, ликеры и водку мы поставили в шкаф.
Глядя на то изобилие, хотел я себе настроение малость подправить, но Живица посоветовал подождать, чтоб место на потом оставить.
Гармонист Антоний сидел на чистой половине и наигрывал тихо обрывки мелодий.
В седьмом часу вечера пришел Стасик и привел трех девчат. Познакомил нас.
— Юля.
— Казя.
— Ядя.