Называли свои имена, по очереди с нами здороваясь. Сперва держались очень сдержанно, но вскоре раззадорили их Стаськовы шутки, Антониева музыка и перспектива веселья.
Усадили мы дивчин за стол, принялись угощать чаем с пирожными. Я попробовал долить в чай коньяку. Они не протестовали.
Юля была пухлая блондинка. Улыбалась мило. Смеялась охотно, запрокидывая голову, как от щекотки. Казя — брюнетка с красивыми темными глазами, лицо симпатичное. Держится сдержаннее других, улыбается краешками губ. У Яди — пышная рыжая гривка, снежная кожа. Улыбка такая веселая и зубы на зависть. У нее красивые ноги, и, наверное, потому носит очень короткое платье. Все три молоденькие. Должно быть, ни одной за двадцать не перевалило. Будто три ярких, искристых огонька за столом: Юля в кремовом платье, Казя — в темно-зеленом, Ядя — в желтом.
Через час явился Сашка. Поздоровался весело с девчатами, с Антонием. Разговор оживился. Стасик зубоскалил непрестанно. Девчата то и дело прыскали со смеху. Мы старались напоить их, но пили они неохотно. С каждой рюмкой приходилось упрашивать.
Еще через час настроение заметно поднялось. У девчат блестели глаза, щеки зарделись. Да и мы изрядно подпили. Антоний наяривал на гармони. Девчата рядком сидели за столом, а мы старались их разлучить. Сашка встал и подошел к Казе, наитрезвейшей из троих. Взял за руку и, не успела Казя запротестовать, поднял и перенес, усадил рядом с собой, на другой стороне стола. Юля захлопала в ладоши и говорит:
— Как здорово!
— Раз здорово, то здорово! — рассудил Живица, подошел к Юле и поднял ее вместе с креслом.
Дивчина пищала, хваталась за ручки кресла. Все смеялись. Живица пронес кресло с Юлей вокруг комнаты и поставил рядом со своим местом. Потом усадил ее к себе на колени. Дивчина хотела вырваться, Живица легко, но крепко ее удерживал. Я сел около Яди, чьи красивые ноги, снежная кожа и жаркие рыжие волосы меня давно уже притягивали.
— Посмотрите, как управились! — пожаловался Стасик. — Сами парами, а я как гвоздь в заборе.
— К Эстерке иди, — посоветовал Сашка. — Наверное, уже вернулась она из Барановичей. Скажи ей: я зову. Пусть гитару возьмет. Ну, махом!
— Лечу! — вопит Стасик и выскакивает, позабыв шапку.
А мы усиленно потчуем девчат ликером и вишневкой.
Они уже пьяненькие. Жестикулируют, разражаются смехом по поводу и без повода. По примеру Живицы, усаживаю Ядю к себе на колени. Не протестует. Обнимает меня за шею. Колышемся в такт вальса.
Через четверть часа возвращается Стас.
— Есть! — кричит с порога. — Наичудеснейшая, наикрасивейшая Эстерка собственной персоной!
В комнату быстрым шагом входит среднего роста щуплая дивчина. Жидовка. Вынимает из-под пальто гитару, кладет на кресло.
— Веселой забавы! — желает всем громко.
— Пожалуйста! — отзывается Сашка. — Садись к нам!
Указывает на место за столом.
На Эстерке — очень короткое красное платье. Лицо ее не слишком симпатичное, но фигура — загляденье. У Эстерки черные, коротко остриженные волосы, большие чувственные губы, красивые глаза. Стас поспешно поит ее вишневкой. Эстерка ест и пьет, не стесняясь совершенно, сама шутит.
ebooksa