Федот успокоен и обрадован:
— Какое твое ружье есть?
— Винтовка.
Федот никогда не слыхал про такие ружья. Должно быть, они плохи. Зато у него ружье — вот это ружье! Он отходит на шаг, поднимает голову и гордо заявляет.
— А у меня дрррробовка… берррр-данка!
Твердое лопарское «р» звучит очень комично у этого малыша. Он достает из угла свою деревянную «дррробовку» и демонстрирует ее. Мы в восхищении. Федот вскидывает «ружье» на спину, повязывает голову платком, сует руки в громадные рукавицы и с видом заправского охотника идет «промышлять».
Этот крошечный лесной человек отплатил мне настоящим презрением за то, что у меня не было ружья. Я был спасен только тогда, когда оказалось, что у меня есть замечательная мазь — «пиродон», которую берут на палочку и потом чистят ею рот совсем так, как шомполом чистят ружье…
Первую ночь на Манче-губе мы ночевали наруже. Точно собираясь в дальнюю дорогу, мы надели все свои фуфайки, пимы, малицы.
— Ну, запоезжали каши гости! — провожал нас Федор.
И устроив себе логово под высокой елкой, запеленавшись в одеяла из оленьих шкур — «ровы», охваченные совершенно неповторимым очарованием зимней полярной ночи, засыпая, мы сквозь ветки видели над собой широкий ковш Большой Медведицы, который медленно поднимался все выше, черпая ночь…
XI
Пустое Место. — Задорный промысел. — Заповедник за Полярным кругом. — Земля показывает свое огненное нутро. — «Гнилые горы». — Природный минералогический музей. — Безногий сейд — Пропавшая губа. — Гнусные «Кандалакши». — Китайские пытки. — Таежная печь.
Край, расположенный на запад от озера Имандры — величайшего водного бассейна Лапландии, протянувшегося поперек почти всего полуострова с севера на юг лопари метко называют Пустым Местам. Место действительно пустое: на десятки километров одна от другой разбросаны охотничьи избушки, и еще реже разбросаны люди, потому что у каждого охотника есть несколько избушек, и весь год он перекочевывает из одной в другую. Кроме избушек здесь только лес, озера, болота, скалистые тундры и звериные следы.
Ближайшая к Монче-губе избушка — в соседнем заливе Имандры, в Вити-губе. До нее всего двадцать километров. Мы решаем сходить туда, чтобы посмотреть окрестности и кстати попробовать в здешних условиях наши московские телемарки. Карта говорит, что итти надо прямо на юг. То же говорит и Федор. Он дает еще несколько полезных советов, и мы выступаем утром, по-здешнему рано — в восемь часов, в полной уверенности провести следующую ночь в уютной избушке в Вити-губе. Мы нарубим там себе много дров, будем сидеть у камелька и благодушествовать. Чтобы не было скучно я захватил с собой книжку юмористических рассказов. Кроме того я буду зашивать там перчатки и поэтому беру с собой коробку со швейными принадлежностями.
Рассвет только начинается, когда мы, надев лыжи, спускаемся от избушки на озеро. Но он так и не кончится целый день: ведь солнце здесь сейчас не восходит. Отойдя по озеру несколько сот шагов, мы оборачиваемся. Спокойно поднимаются над лесом Паз-уайвинч и Нюда-тундра. У их подножий — маленький мысок, несколько высоких тонких елок на нем и под елками — две избушки, такие крошечные, такие потерянные грандиозного простора печных лесов, бесчисленных озер, коричневых варак и гор. В избушках горят камельки, и из труб летят искры. Лает нам вдогонку собака. Лежат перевернутые сани. За избушками — два маленьких амбара на высоких «курьих» ножках, чтобы звери не съели мясо. Кругом тайга, дикая, первобытная глушь…
Сначала мы идем по заливу прямо к грандиозному массиву Монче-тундры. Это целый горный хребет вышиной в 1 200 метров. До него 7 километров, и величественные размеры его чувствуются отсюда очень хорошо.
В районе Монче-тундры до сих пор водятся тысячные стада диких оленей. Прежде охота на них была основным занятием населения. Судя по рассказам лопарей, это была увлекательная охота. Олени пугливы, осторожны и необыкновенно чутки. Скрадывание их приходилось начинать за несколько километров. Только охотник, обладавший терпением выжидать, сидя в снегу, пока стадо подойдет к крутому склону тундры или к груде камней, из-за которых удобно стрелять, мог надеяться на успех. Быстрое истребление животных заставило запретить охоту на них. Лопари запрещение аккуратно выполнили, но говорят, что теперь без охоты на «диких» стало очень скучно.
Но не только оленями интересна Монче-тундра. Уничтоженные в других районах Кольского полуострова, здесь еще во множестве водятся лоси, лисы, песцы, горностаи, куницы, выдры, росомахи. И скоро Монче-тундра будет объявлена заповедником. Это будет первый в СССР заповедник за Полярным кругом. В нем должна будет сохраниться полярная природа Лапландии в совсем нетронутом, первобытном виде.
Главный инициатор заповедника — сотрудник Мурманской биологической станции т. Крепе — горячий патриот Западной Лапландии, изучению которой он посвятил всю свою жизнь. Он конечно добьется того, что питомник будет существовать. В прошлом году зимой т. Крепе на ничтожные средства, отпущенные биостанцией, предпринял специальную экспедицию в район Монче-тундры, чтобы выяснить приблизительно количество диких оленей, пасущихся здесь.
Этот «пересчет диких» вызвал немало курьезных толков среди охотников. Вместе с Федором, взявшимся сопровождать его, т. Крепе несколько недель бродил на лыжах по лесам, тундрам, и варакам, выслеживая оленей. В эти недели не раз случалась пурга, заворачивали сорокаградусные морозы. Снега выдались глубокие, и в них вязли олени, взятые, чтобы вести груз. Но отважного ученого не могли смутить ни отмороженные ноги, ни изнурительные переходы по открытой тундре под ударами отчаянной пурги, ни недостаток провианта. Т. Крепе вернулся, только окончательно выяснив по многочисленным следам, что все стада ушли на Чуна-тундру.
ebooksa