— Што вот теперь делать? — не выдержал один.
— Наломали дровишек...
— Может, простят?
— Может — надвое ворожит.
— Не простят, мужики, — вздохнул кто-то. — Ежели за долги порят нещадно, то за такое — точно повесят...
— Уходить надо, пока не поздно, — поднялся Маркел. — Сколько вам об этом толковать?
— Уходить?! — раздался злой голос. — Куда уходить от семьи, от детишек? Это ты заварил кашу, а нам теперяча всем расхлебывать!
— Он нарочно так сделал, мужики! Штобы домой нам возврата не было!
— Тебя первого и хлопнуть надо было, сволочь большевистская!
— Ну, вы потише! Расходились тут! — крикнул Степша Буренков. — Привыкли с больной головы на здоровую валить! Поленом-то кто ударил, Маркел, што ли?
— А может, сделать этак, — рассудил тот, кто надеялся на прощение. — Может, уйти Маркелу одному, мы скажем, што он убил Леху... Ему-то терять неча.
— И правда, сматывайся, Маркелка! Нас тада могут простить.
— Никуда я отсюда не уйду!
— Как не уйдешь? Тебя же первого на первом суку и повесят.
— Всех повесят! Всем надо уходить! — выкрикнул Маркел, потеряв терпение.
— Вот если тебя счас прибить, нам ничо не будет, — сказал кто-то тихо, но так, что слышали все. И все промолчали.
— Убей, если я в чем-то перед тобой виноват, — так же тихо отозвался Маркел. — Но только жизнь я задаром отдавать не намерен. Давай один на один?
— Дак а в чем твоя вина, парень? Понимаем — не за собственную шкуру печешься.
— Семь бед — один ответ, — вздохнул кто-то.
А между тем развиднялось. Серые тени наползали из леса, небо клубилось белой мутью. Тревожное было небо... И тут один хватился — кум исчез!