Сказание о Майке Парусе

22
18
20
22
24
26
28
30

И вот запылал посреди поляны большой артельный костер, люди оживленно переговаривались, угощали друг друга кто чем мог.

— Вот так бы и жить сообща, в мире да радости! — не унимался Степша Буренков. — Скажи-ка теперь свое слово, Маркелка, не томи душу.

Маркел поднялся у костра и сразу выпалил:

— Пришел я за вами, мужики! Небось, слышали о партизанском командире Иване Чубыкине? Он зовет вас к себе... с оружием в руках за Советскую власть бороться.

— О-го!

— Круто берешь быка за рога, парень!

— А пахать и сеять кто же за меня будет? Можа, абмирал Колчак?

— Бабы с ребятишками работу закончить смогут, — насупился Маркел. — Прямо скажем, немного уж у вас тут осталось.

— Молоде-ец, — протянул старик Нечаев. — Не таких мы речей от тебя ждали...

— Каких же? Думали, я пришел Советскую власть вам объявить, которую кто-то уже завоевал, пока вы здесь пашете?

— Да каких деду еще речей надо? — поддержал Маркела Буренков. — У него все речи на спине прописаны. Заголи-ка, дед Нечай, рубаху, покажь те письмена, какие колчаки шомполами на спине твоей прописали! Еще тебе мало? Еще каких-то речей ждешь?

— А ты дак чо? Так счас прямо сорвешься и побежишь к Чубыкину? — окрысился старик Нечаев.

— Ну, можа, и не сейчас, — поумерил свой пыл Степша. — А итить все одно надо... Знать бы тока, верное ли дело затеял Чубыкин? В прошлом-то годе он тожеть вроде начинал, пугнул колчаков здорово, а потом опять все по-старому пошло...

— Потому и получилось так, что рассуждали многие, как вы вот сейчас — кто в лес, кто по дрова, — перебил Маркел. — Давайте, отсиживайтесь, ждите, когда свободу вам на блюдечке поднесут. Пусть другие воюют, кровь проливают, а вы — ждите с моря погоды... Хватитесь потом, да поздно будет. А ведь сейчас самое время выступать — весь урман поднимается. У соседей наших, в Тарском уезде, партизаны Избышева уже начали шерстить колчаков. Слышали, небось?

— Слышать-то слышали...

— С посевом вот как, язви его... Погодить бы трошки...

— А для кого сеете-то? — напористо гнул Маркел. — Опять осенью колчаки придут — и плакал ваш хлебушко. Забыли уже, как в прошлом году было?

— Так-то оно так...

— Выступать надо, мужики.

— Надо бы...