«Вот почему заря-то так полыхала! — запоздало дошло до меня. — К ветру…»
Я тоже вывалился из палатки с ружьем в руках, и ураган тотчас подхватил и завертел меня, как охапку соломы. Беспомощной букашкой почувствовал я себя. Наверное, то же самое испытывает муха, севшая на магнитофонный диск, когда его включат в перемотку. Меня оглушило и ослепило, хлестнув в лицо песком и галечником. Запнувшись о что-то, я шмякнулся так, что искры из глаз посыпались.
Но вот напор ветра стал ослабевать: перекатившись через остров, ураган бушевал уже где-то за протокой, бешено крутил, гнул, ломал и корежил вековые деревья. Мы, наверное, в самом эпицентре этого ветровала побывали.
— Мотор украли! — долетел от берега отчаянный крик Ванюшки.
А ветер уже не ревел, а только сипел немощно сорванной глоткой.
16
Кольча тупо уставился в песок и тянет жалобно:
Обхватив руками коленки, уныло покачивается в такт своей муторной песне. Сейчас Колокольчик напоминает мне золотистую бабочку, которая побывала в руках у жестокого мальчишки и всю свою яркую пыльцу с красивых крылышек порастеряла. От бравого Кольчиного вида не осталось и следа. Я, конечно, тоже сник, только себя со стороны не вижу.
Ванюшка сидит мрачный, насупленный. Глаза ему песком запорошило, и он все никак не может проморгаться. Хлопает белесыми ресницами, которые кажутся седыми на его багровом, загорелом, исхлестанном песком лице.
А мне уж и свет белый не мил. Глаза бы мои ни на что не глядели. Сколько старались, работали, денежки копили, волновались… И все коту под хвост! Нет у нас больше мотора. Был да сплыл!
канючит Кольча.
— Да заглохни ты! — не выдерживает командор, однако сам же добавляет горечи: — Пошли по шерсть, а вернемся стрижеными…
Страшно даже подумать, какой позор ждет нас в деревне. Ведь мы же наобещали, что фильм про строителей снимать будем. Думали, золото найдем, тогда все и откроем в школе. А вот теперь и не золота, и не фильма…
Чак виновато поглядывает на нас, развалившись чуть поодаль, Дружок беспечно хвостом помахивает, этому все трын-трава. А Чак понимает, чувствует: беда случилась. Большая беда.
Нет, он нисколько не виноват, что у нас мотор украли. Сами мы виноваты, что бросили его в лодке. Ураган налетел внезапно, по-разбойничьи, как из-за угла. Волны бились о камни, лес трещал, несло песок и гальку, сломанные сучья… А ворюга хитер, он подбирался к нашим лодкам с подветренной стороны, мы видели его следы у воды на мокром песке — полусмытые. Чак и не учуял поэтому.
— Никогда себе не прощу, какого лешего я вас на взгорок потащил палатку ставить! — хаманит-виноватит сам себя Ванюшка. Дедушку Петрована вспомнил: «Тумана болотного пуще огня бойтесь, парнишши!»
— Знал бы где упасть, так соломки постелил! — пробурчал я.
Ванюшка поглядел на меня, криво усмехнулся и смахнул набежавшую слезу с воспаленных глаз.
— Прогнозист, горе луково! И у меня, как назло, из головы вылетело: «Солнце в тучу, будет взбуча!»
— Там и не туча была, а всего-то обрывок маленький! — оправдываюсь я хмуро.