Да дело вовсе и не в этом. Закат был багровый, значит, к ветру. Как я мог позабыть? Но что же изменилось бы, если бы даже я и не ошибся, предсказал бурю? Ничего ровным счетом! Потому что у нас такой моды нет, чтобы лодку, как кобеля, на цепь сажать, а моторы прятать подальше. Даже пришлые туристы-дикари, которые все глубже стали летом просачиваться на Север, и те не пакостят в тайге. В тайге люди чище, требовательнее к себе становятся, оставаясь наедине с природой.
надоедливо начинает крутиться у меня в голове.
Кольча уверяет, что это не просто кража, а самая настоящая диверсия. Кому-то очень не хочется, чтобы мы плыли к нагорью. А это значит, что мы на верном пути.
— Брось ты! — брюзгливо начал Ванюшка. — Упер какой-то варнак мотор, а он и рад стараться, развел турусы на колесах.
Летом наш командор месяцами пропадает на лосиной ферме у отца, а там очень много таежных старичков чалдонов этим мудрым делом занимается, одомашнивает животных, вот и понабрался у них всяких присказок да поговорок. Поначалу вроде бы щеголял он такими словечками, а потом вошло у него в привычку.
— Если бы это был обыкновенный вор, то он бы и шитик наш со всем добром угнал, — возражает без особого воодушевления Кольча.
— А ты как отсюда выберешься? — иронически усмехнулся Ванюшка.
— Меня пожалел?
— Себя!
— Не доходит! — обескураженно роняет Кольча.
— Если ты с голоду в тайге загнешься, кто отвечать будет?
— Резонно! — соглашается Кольча.
— А за мотор много ли ему припаяют?
Кольча замолкает, не меняя позы, ворошит песок каблуком кованного железом горного ботинка. Я бездумно смотрю на ворону-растрепу, севшую на ближнюю сосну. Должно быть, и ей крепко перепало, намял ураган бока, сидит измученная.
навязла у меня в зубах нудная Кольчина песня.
— Накаркал! Приключений ему, видите ли, захотелось! — зло уел я Кольчу.
Он мне ничего не ответил и даже головы не поднял.
— А не Галкина ли это работа?! — вдруг кольнуло меня через минуту.
— Мели, Емеля! — устало отмахнулся Ванюшка.
В прибрежном ивняке, загородившем от нас протоку, послышалось вдруг какое-то бульканье, и оттуда вынырнула Галка в своей берестянке. Присев по-индейски на одно колено, она гребла веслом. Протока мелка, мотор был поднят.