Право на жизнь

На дороге произошли изменения. Собаки взяли след. Они потянули проводников вдоль дороги, а значит, и от реки. Офицеры что-то кричали солдатам, указывая на березовую рощу. «Кажись, проносит», — подумал Колосов, не до конца веря в такой оборот, но уже надеясь в душе на то, что и на этот раз им повезет.

Солнце скатилось за лес. В том месте, где оно скрылось, небо окрасилось пронзительно-оранжевым цветом. Виделось пока еще хорошо, но чувствовалось, что еще немного — и начнет темнеть.

Со стороны березовой рощи донесся знакомый вой. Выл Черныш. Сразу на большаке произошло замешательство. Собаки стали тянуть проводников в обратном направлении. Проводники кричали на собак, стегали их концами поводков. Собаки огрызались. Они старались лечь на землю, упирались лапами. Борение продолжалось до тех пор, пока выл Черныш. Как только он замолк, ищейки, избиваемые и понукаемые проводниками, вновь натянули поводки, готовые вновь броситься по следу. Черныш завыл, все повторилось.

Офицеры первыми побежали к машинам. На ходу они кричали что-то, показывая на березовую рощу. В тот же миг взревели моторы. Солдаты забрались в кузова, проводники с собаками в мотоциклы. Патрульный бронетранспортер объехал машины, понесся в конец большака, к тому месту, где дорога скрывалась в лесной чаще. За бронетранспортером помчались мотоциклы, за ними — автомашины. Они поняли, что те четверо скрылись в березовой роще, решили сократить расстояние, подумал Колосов.

Темнело все более и более, заметно гасли краски лета. Зелени, цветов, неба. Оранжевое перешло в желтое, но и этот желтый цвет бледнел, размазывался, становясь все более блеклым. Побелело небо над головой.

Колосов смотрел и смотрел вслед грузовикам. Видел, как медленно колонна втянулась в лес. Старшина прислушался, уловил гул работающих двигателей. Вот-вот и последняя машина скроется за поворотом. В это время раздались взрывы. В воздухе дробно застучало, рассыпалось. Взрывы доносились вперемежку с выстрелами, среди которых явственно различались пулеметные и автоматные очереди. Взрывались гранаты, старшина определил их взрывы на слух. Из пулеметов, из автоматов и винтовок стреляли прицельно, это тоже можно было определить на слух. Над дорогой, над березовой рощей поднялся дым. Задымило чадно, черно. Так дымят танки. Или бронетранспортеры. Стрельба усилилась.

Колосов не стал терять времени.

— Галя, рацию! — крикнул он, поднимаясь, готовясь к бегу.

Одно понял старшина, одно заставило его принять немедленное решение. Немцы, видимо, нарвались на засаду. Они гнались за теми, что укрылись в березовой роще, а сами попали под огонь. Колосов понял, что промедление смерти подобно. К немцам может подойти подмога, если по рации они сообщат о нападении, о засаде. Да и после засады до утра здесь может произойти такое, что лучше всего уйти из этих мест.

Галя схватила вещевой мешок, в котором была рация, пыталась накинуть лямки. Старшина выхватил у нее вещмешок, взвалил рацию на себя. Он отдал девушке автомат Неплюева, свой, значительно облегченный, вещевой мешок. Крикнул на радиста, схватил его за руку, потянул за собой.

Из леса, из того леса, из которого Колосов выходил к притоку Соти, в котором днем еще старшина заметил какое-то шевеление, выехала подвода. Подводу Колосов увидел краем глаза, уже на бегу, но он не стал останавливаться, подумав о том, что опасности от этой подводы ждать им скорее всего нечего, те на подводе тоже стали свидетелями происшествия, того обстоятельства, что немцы попали в засаду, им тоже, наверное, надо пересечь этот большак, иначе чего бы они ждали, скрываясь в лесу.

Колосов добежал до большака, пересек его одним махом, продолжая бег по полю, за которым все отчетливее виделся спасительный лес, спиной чувствуя, что и подвода направляется по их следу, что те, на подводе, догоняют их. Старшина бежал, не оборачиваясь, следя краем глаза, чтобы не отстала девушка.

Топот лошади слышался все ближе и ближе.

— Галя! — раздался голос — Старшина!

Удивиться, да времени не было. Старшина узнал голос Степанова. Продолжая бежать, Колосов обернулся, увидел лошадиную морду, подводу, лесника на ней, еще двоих неизвестных в пиджаках и кепках. Парни молодые, здоровые. Оба соскочили с телеги, на ходу приняли у Гали вещмешок, автомат, помогли девушке забраться в телегу. На ходу же втащили Неплюева, вскочили сами, помогли Колосову. И все это молча, на скорости.

Отдышаться не успели, когда на них надвинулся лес. Хвойный лес с толстыми, в обхват, елями, хмурый в надвинувшихся сумерках, спасительный лес, означавший начало партизанской зоны.

Степанов осадил шуструю, крепкую кобылицу, пустил ее шагом. Соскочил с телеги. Пошел рядом. Следом за ним спрыгнули оба парня. Шевельнулся было и Колосов, но лесник сказал, чтобы старшина оставался в телеге.

— А мамо, дядь Миш? — спросила Галя.

Девушке трудно было говорить, грудь ее часто вздымалась. Она еще не отошла от этого тяжелого бега.

— Потом, потом, Галя, — сказал ей Степанов. — Отдышись сперва.