Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

– Morbleu, – он откинул последний слой ткани, – это тарелка, друг мой Троубридж. И какая тарелка! Люди умирали за меньшее, – cordieu, я думаю, что люди умирали за это не меньше, чем я думаю.

Под мерцающим газовым светом лежал диск из желтого металла диаметром в тринадцать или четырнадцать дюймов; его внешний край был украшен мелким продолговатым орнаментом, как граница домино. Внутренний круг, на три дюйма меньше по периметру, служил рамкой для барельефной фигуры танцующего человека, увенчанного головным убором из перьев и размахивающего двухконечным копьем в одной руке и крючковатой боевой дубинкой – в другой.

– Это золото, друг мой, – едва дышал де Гранден. – Плотное, девственное золото, чеканенное тысячу лет назад. Чистое майя, из Чичен-Ицы или Ушмаля, и стоит своего веса в бриллиантах.

– Гм, возможно, – согласился я с сомнением, – но вы не сказали мне ничего.

– Неважно, – коротко ответил он. – Давайте посмотрим-ка, что у нас здесь?

В углу маленького открытого камина без всяких следов пепла или шлака лежал крошечный кусок обожженной бумаги. Бросившись вперед, де Гранден достал клочок мусора и положил его перед собой на столе. «Гм…» – пробормотал он, бесстрастно глядя на реликвию, словно ожидал, что она заговорит.

Бумага была сожжена до хрустящей корочки и скрутилась от воздействия пламени, но металлический блеск чернил, которыми было написано сообщение, светлел на темно-серой обугленной поверхности записки.

– Regardez vous, друг мой, – скомандовал де Гранден, вынув лабораторный пинцет из кармана смокинга и осторожно потянув бумагу. – Вы можете прочесть слова на этом черном фоне?

– Вряд ли! – ответил я, вглядываясь через его плечо и напрягая глаза.

– Bien, мы прочтем вместе, – сказал он. – Теперь, начнем: «кра… сны…» – произнесли мы с трудом. Де Гранден осторожно поворачивал обугленную заметку туда и сюда под ярким светом: «красные дья… волы… Мерфи. Лежи… низко…»

Остальная часть сообщения была потеряна во множестве обугленных складок на почерневшей поверхности бумаги.

– Mordieu, это совсем плохо! – воскликнул он, когда наши совместные усилия по расшифровке дальнейших слов оказались бесплодными. – Нет ни даты, ни подписи, ничего. Hélas, мы стоим не ближе к разгадке головоломки, чем сначала!

Он раскурил одну из своих вонючих французских сигарет и выпустил несколько легких, задумчивых клубов дыма, затем, не докурив, бросил ее в камин и начал заворачивать золотую тарелку.

– Друг мой, – сказал он мне, и его голубые глазки замерцали от сардонического смеха, – я лгу. Я объявил, что мы все еще в море, но теперь я думаю, что мы, как Колумб, видим землю. Более того, снова, как Колумб, я думаю, что мы видим побережье Центральной Америки. Итак, мы установили мотив убийства мсье Крейвена, и мы знаем, как оно было совершено. Теперь осталось только выяснить, кто этот мсье Мерфи, и кто написал эту предупреждающую записку покойному мсье Крейвену.

– Что ж, – нетерпеливо воскликнул я, – я рад, что вы узнали, как и почему Крейвен был убит. Все, что я видел здесь сегодня, – трагическая смерть полицейского и глупая тарелка из Аксбриджа или из какого другого абсурдного места.

Он взял еще одну сигарету и задумчиво поискал спички в карманах.

– Те, кто не знает, что они видят, ничего не видят, друг мой, – ответил он с язвительной улыбкой. – Давайте выйдем на воздух. Это место – фу! – имеет смертельный запах.

Мы ожидали у главных ворот, пока Костелло и Каллагэн не прибыли с полицейской машиной «скорой помощи». Когда санитары-носильщики забрали свой ужасный груз, де Гранден, облокотившись на мою машину, прошептал Костелло:

– Завтра вечером, cher sergent. Возможно, тогда мы подойдем к концу загадки и узнаем тех, кто убил вашего друга.

– А сейчас можно, дохтур? – нетерпеливо ответил ирландец. – Боже, я приеду с сиреной – с парой пушек, – если вы сможете найти чертового убийцу.