– Хорошо, – согласился я. – Продолжайте вашу теорию.
Он задумчиво посмотрел на светящийся кончик сигареты, затем продолжил.
– Было замечено, друг мой, что тот, кто идет на спиритуалистический сеанс, может уйти с каким-нибудь злым духом, приставшим к нему – будь то дух, который когда-то был наделен человеческой формой, или элементаль, это неважно; злые роятся вокруг опустившихся огней на спиритуалистической встрече, как пчелы летом. Похоже, такое привязалось к Эверарду Мунди. Его жена была первой жертвой, после чего жертвами стали те, кто слышал его проповедь.
Рассмотрите сцену в молельном доме, когда проповедует мосье Мунди: эмоции, эмоции – все это эмоции; разум усыпляется силой самих слов; и умы его слушателей не находятся на страже против входа злых духов; они слишком увлечены тем, что он говорит. Их сознание отсутствует. Пуф! Злодей крепко прилепляется к любому неосторожному человеку, исследует его внутренний разум, узнает его самую слабую точку. С вами это был котенок; с молодой мадемуазель Уивер – ее мертвая подруга; с мсье Спенсом – его потерянная жена. Даже такая любовь может быть превращена во зло.
Эти вещи я тщательно рассматривал, а затем заручился услугами молодого господина Спенса. Вы видели то, что видели на одинокой дороге этой ночью. Явившись к нему в виде мертвой возлюбленной, эта злодейка почти убедила его уничтожить себя, когда мы вмешались.
Ха, как мне показалось, это было сделано как раз тогда, когда я забыл, что это было не живое существо, – тот, с котором я сражался. И я напал на него, как будто его можно было убить. Но когда я обнаружил, что мой меч не может убить то, что уже было мертвым, я отрезал его отвратительную руку. Я очень умен, друг мой. Злой дух получает небольшую прибыль от борьбы со мной.
Он сделал это хвастливое признание на полном серьезе, совершенно не слыша, как оно звучит: ибо для него это было простым утверждением бесспорного факта. Я усмехнулся, несмотря на то, что был еще больше заинтригован.
– А что это за маленькие капсулы, которые вы бросили в духа, толкающего юного Спенса к самоубийству, а затем на труп Силаса Грегори? – спросил я.
– Ах, – детская улыбка промелькнула на его губах, а затем исчезла так же быстро, как и появилась. – Лучше не спрашивайте меня об этом. Достаточно будет того, что я скажу, что убедил доброго отца О’Брайена дать мне то, чего не должен касаться ни один мирянин, чтобы я мог использовать боеприпасы неба против адских сил.
– Но откуда мы узнаем, что этот элементаль – или как там его, – не вернется? – упорствовал я.
– Возможность минимальна, – сказал он. – Прибегнуть к телу мертвого было его последним отчаянным шансом. Борясь со мной, он проиграл. Теперь, находясь внутри тела, он не может быстро вырваться. По крайней мере, полчаса должно было пройти, прежде чем он смог бы освободиться, но до этого момента я все время фиксировал его там. Заклинание сердца и отрубленная голова сделали это тело таким же безобидным, как и любое другое, а нечестивый дух, который оживляет его, должен оставаться с плотью, которую он стремился извратить к собственному злу, отныне и навсегда.
– Но…
–
Ползущие тени
–
– Ничуть, – сказал, усмехаясь, Костелло, сел на краешек кресла, предложенного мною, и жестом указал двум патрульным на места рядом с ним. – Ничего, дохтур де Гранден, сор; но мы спросим вас кой-что, если не возражаете. Это офицер Каллагэн, – он указал на большого рыжего полицейского справа от него, – а это офицер Шипперт. Оба хороших парня, сор, достойны, чтобы им верить, я давно их знаю.
– Я в этом не сомневаюсь, – де Гранден ответил на это вступление одной из своих быстрых улыбок. – За кого поручитесь, тех наверняка не презираете,
Сержант Костелло плотно сжал коленями свою черную шляпу-дерби и уставился внутрь нее, будто ожидал найти там вдохновение.
– Мы хотим иметь какую-нибудь информацию о деле Крейвена, если вы не возражаете, – ответил он.