Раднесь

— Понимаю. Мой наставник тоже никогда не сомневался, принимая решения. Он просто всегда «знал» что и как делать.

— Так и есть. Это свойство шамана. Знание в чистом виде. С этим мучительно невыносимо жить. Все настоящие шаманы либо отшельники, либо крайне нелюдимы. Поэтому твои рассказы про то, что у меня когда-нибудь будет дочь, лишены всякого смысла.

— Иван, а вот сейчас ты что делаешь?!

— Что?! Сижу в седле, мысленно разговариваю с тобой, а что?

— Это понятно, я про другое! Ты включаешь логику, пытаешься на знании и опыте сделать выводы. Но это размышления, догадки, а не чистое знание.

— Согласен. Про будущее я ничего не могу знать. Это действует также, как и то, что я не могу лечить сам себя. Других — пожалуйста, но себя — никак! Однако, тут это ни при чём, то что ты мне рассказываешь настолько маловероятно, что тут даже чистое знание и не нужно!

— Волк, ты заблуждаешься!

— Хм… — мысленно хмыкнул вогул, устав спорить, — знаешь, для таких случаев православные часто используют фразу: «Пути Господни неисповедимы». Имеется в виду, что каждого из нас по жизни ведёт Бог, и то, куда он нас выведет, ведомо лишь Ему одному. Надо просто уповать на Него.

Он помолчал. Артём не стал никак комментировать, он был уверен, что у шамана Хозы Лея есть альтернативная точка зрения. И ему было до жути любопытно её узнать, поэтому, если б он был в физическом теле, можно было бы сказать, что он ждал продолжения, затаив дыхание.

— Это в корне неверно, — вдруг жёстко продолжил шаман, — я точно знаю, что Бог создал нас, людей, с абсолютно свободной волей. Никто нас не ведёт, и уповать нам не на кого. С другой стороны, в мире всё устроено так логично, в каждом явлении и событии есть жёсткая закономерность, понять которую подвластно увы немногим… до конца — никому кроме Бога. Он всё устроил, и лишь Ему одному под силу объять всю суть мира. А люди способны лишь наблюдать следствия, но истинные причины, вызвавшие их, скрыты для многих. Мы, шаманы, лишь чуть более осведомлены, нам доступен тонкий мир, который на самом деле исключительно тесно взаимодействует с нашим миром. Оба мира существуют неразрывно и благодаря друг другу, каждый из них извлекает выгоду от совместного сосуществования, а вместе они — суть — равновесия.

— Симбиоз… — вдруг вставил в монолог вогула непонятное слово Артём.

— А? — не понял Иван, очнувшись от размышлений.

— Не обращай внимание, — спокойно сказал Артём, а потом добавил, — знаешь, Иван, как-то странно слышать такие рассуждения от шамана. В моём понимании шаман — это седой дядька в лохматых одеждах бьёт в бубен и общается с духами.

— Ещё тётки бывают шаманами, — усмехнулся вогул.

— Ну тётки ещё, согласен. Но этот мой образ совсем не вяжется с тем образом, который ты мне только что обрисовал. Не могу себе представить шамана, который старается проникнуть в суть вещей, объясняет основные принципы мироздания и тому подобное.

— Я же тебе говорил, что шаман пока не соприкоснётся с чем-либо в обычном мире, знание из тонкого мира об этом закрыто. В основном шаманы — отшельники, окружающий мир для них ограничен их бубном, легендами предков и лачугой, в которой они живут. Знание из тонкого мира о других вещах, явлениях и событиях для них недоступно. Быть может в моём случае всё немного сложнее. Ведь я крещёный вогул, долго учился у русского батюшки в церквушке недалеко от поселения моего родного племени, пока он не прогнал меня за то, что я задаю слишком много вопросов. Я много общался со стариком Архипом. Благодаря ему я соприкоснулся со многими недоступными для обычного вогула вещами. Ну и теперь ещё ты… Из-за тебя у меня вообще взрыв сознания какой-то!

— Хоза Лей, я и так уверен, что ты особенный, можешь мне этого не объяснять, — гнул свою линию Артём, — Но всё-таки я настаиваю, что совершенно нет причин думать, что дни твои сочтены, и что наши семейные предания — брехня. Вот увидишь, ты вылечишь хона, тем более, что ты и так уверен в этом, потом встретишь любовь, поженишься. У вас должны быть дети, ну, как минимум дочь. И вдобавок ты возглавишь племя вогулов. И так будет, не сомневайся!

Шаман хмыкнул. Окружающие воины насторожились и вопросительно стали поглядывать. Иван жестом показал, что всё хорошо, мол, не обращайте внимания. Вогулы расценили всё это как сигнал о том, что они расслабились и невнимательно выполняют свой долг: следить за обстановкой и оберегать шамана. Встрепенувшись, и, мысленно отдав честь шаману за взбучку, они стали ещё усерднее вглядываться и вслушиваться, ещё тише и незаметнее двигаться по еле заметной лесной дороге. Их движения были настолько скрытны и бесшумны, что кишащая вокруг живность — лисы и куницы, соболята, да бельчата — нисколько не стесняясь, занимались обычными ночными делами, не обращая внимания, а вернее, попросту не замечая бредущих своей дорогой мужчин.

Выйдя на небольшую полянку, путники заметили на востоке, что небо уже светлеет. Значит скоро рассвет, полпути пройдено. И вправду, пройдя полянку они встретились с ещё тремя соплеменниками, которые были в ночном дозоре и теперь собирались возвращаться в стойбище. Оказалось, что оно совсем рядом — минут тридцать небыстрым шагом. И вот уже довольно большой по таёжным меркам отряд в девять человек, особо не скрываясь и не таясь, смело поскакал дальше. Солнце стало вылезать из-за верхушек елей, когда они добрались до дюжины чумов, стоявших вокруг большого и самого нарядного чума хона. «Блин, ну ведь вигвамы же натуральные!» — мысленно воскликнул Артём, когда с помощью зрения Ивана увидел походное мансийское стойбище. И на самом деле, конусы чумов, аккуратно расставленные по опушке леса вокруг жилища хона, с торчащими сверху верхушками жердей, составляющих основу, особым образом обёрнутую оленьими шкурами, точь-в-точь напоминали индейские вигвамы. Вокруг чумов бродили местные жители с собаками, северными лайками, в определённом порядке были расставлены большие сани, в которые запрягались северные олени, и санки поменьше, в которые впрягали собак. Всюду пахло вкусной похлёбкой, дымок, вытекающий из чумов и из походных печек для приготовления еды, сладко ласкал обоняние, создавая непередаваемое ощущение уверенности, защищённости и спокойствия измождённым таёжным странникам, проскитавшимся в бесконечных лесах и долах несколько дней.

Отряд, изредка перебрасываясь парой слов с местными, которые готовили сытные завтраки в специальных печках, стоявших в нескольких шагах от каждого жилища, проследовал прямо к главному чуму. Воины спешились, преклонили колено и в этой позе оставались до тех пор, пока подбежавший их военачальник не помог Ивану слезть с лошади, и они не скрылись за пологом чума.