Золото

Николя, до этого не имевший дела с золотом, страшно увлечен и не понимает моего отказа от поисков.

— А ты уверен, что оно непригодно? Ведь это же золото, разве не так?

— Понятное дело, но ты же видел величину? Нужно собрать тысячу таких пылинок, чтобы получить один грамм. Если хочешь, можешь начать добывать, нужно только вложить миллион долларов в машины.

— Жаль, я впервые вижу золото. Блин! Все-таки это здорово!

— Здорово будет, когда отыщешь самородки в несколько граммов. Мне случалось находить такие на Оса.

— Вот этого я никак не пойму. Ты знаешь интересные места. Так почему бы туда не вернуться? Нет, до меня совершенно не доходит.

— Слишком долго рассказывать, старик. Я не хочу возвращаться туда, разве что затем, чтобы начать что-нибудь крупномасштабное.

Кроме этих прогулок ничем по-настоящему серьезным я не занимаюсь. Даже когда паренек приводит нас на место, где должно быть древнее кладбище, наш поход не имеет серьезного характера. Как-то мы вышли с двумя собаками и шли где-то час, как тут животные вышли на след пизоты, разновидности лисы, живущей на деревьях. Мы тут же все бросаем: все наши планы и связанное с ними барахло. Кладбище, золото, нефрит — абсолютно все теряет значение перед перспективой поесть свежего мяса. Животное исключительно агрессивно и даже ранит обеих собак, но удар мачете укладывает его на месте. Мы добываем десять кило мяса, которого нам хватит на полтора дня. Ларс, который мяса не употребляет, не может отойти от изумления. Что же касается болтовни пацана, все его рассказы настолько живописны, что не могут быть правдой, и нет смысла терять время на проверку. И вообще — он паскудный хлопец. Мне не нравится то, как он относится к отцу. Как-то раз сопляк приводит нас к одному индейцу, который, якобы, нашел какие-то захоронения. На самом деле ничего подобного не было, просто ему хотелось с нами поболтать. При оказии просит нас исправить его радиоприемник. Николя из вежливости пытается, но, поскольку абсолютно в этом не разбирается, разносит аппарат по деталькам, так что его уже невозможно даже собрать.

* * *

Так мы живем уже неделю, когда к нам приходит приглашенный Ларсом Педро. Он ходит с палкой, один конец которой закончен железным крюком, служащим, чтобы цепляться за ветви деревьев при подъеме. Наконец-то вижу индейца, который по горам лазит медленнее меня! Он показывает нам «молехонес де уле», шар из натурального каучука, с помощью которых индейцы отмечали границы своих поселений и кладбищ.

— И что ты об этом думаешь? — спрашивает он, гордясь своей находкой.

— По-моему, это «реллено», деревушка. Понятно, что там имеется немного черепков, но слишком мало, так что не стоит.

На обратном пути Николя спрашивает:

— Так что, там ничего нет? Мы столько налазились из-за этого старикана, и все напрасно? Зачем же мы теряли время?

— Нет, на сей раз нет. Вполне возможно, что это захоронения, мы им займемся.

— Тогда, почему ты лажанул старика?

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал об этом, иначе стукнет кому-то в башку, и мы уже не отцепимся. К тому же, он начал бы болтать, и со всей округи слетелись бы разные типы и все расколупали. А мы все проведем спокойненько. Попробуй найти у Ларса железный штырь длиной метра полтора и тихонько спионерь лопату. Ты же повсюду шныряешь, так что наверняка знаешь, где и что можно найти.

— Ему тоже не скажешь?

— Нет, уж лучше ничего не говорить. Его пацан всем бы растрезвонил.

— Но ведь он и так все время с нами лазит. Нелегко будет его сплавить.

— Устрой ему номерок в своем стиле, пускай денек подуется.