С этой поры это она нагоняет на нас молоденьких женщин. Те появляются за нашим столом, ездят в нашей машине, и нам от этого только лучше. Кока в этой роли просто великолепна и поставляет женщин тройками, всегда возбуждая непоколебимую симпатию. Если же случайно приходит только с двумя, то оставляет их с нами тет-а-тет, сама же отправляется на поиски удовольствий для себя.
Паштеты из зайца, дичь, прекрасные седла, вина, букеты и ароматы кулинарное празднество продолжается. В разработке меню Джеки превосходит самого себя. Иногда он решает, что к ужину будет шампанское, либо как знаток выбирает к сырам белое вино. Всякий раз мы познаем новые ощущения, все более изысканные. Наши вкусовые железы сделались более чувствительными, и теперь мы болтаем о различных блюдах словно истинные гурме, а о местных красотках словно опытные Казановы. Вся наша троица находится в полнейшем согласии. Чем ближе мы к Средиземному морю, тем кухня становится проще и однообразней. Зато женщины, чем дальше к югу, делаются все пикантней. На севере любовь более традиционна, а кухня классическая. Под конец нашего путешествия мы решаем заглянуть в страну foie gras.
Все время наш роллс-ройс 1947 года сотрясается от неудержимого смеха, когда мы останавливаемся у всех появляющихся по пути удовольствий. Во всяком случае, так было до сегодняшнего утра, когда после трех дней и ночей безумств авария застопорила нас в Перигоре. Мы небриты, в мятой одежде, опять же, каждый из нас уже начинает испытывать усталость. Механик, с которым подобная ситуация встречается не часто, озабоченно склонился над двигателем роллса. Мы торчим на солнце уже с полчаса, когда рядом с нами останавливается полицейский на мотоцикле. Затем он долгое время приглядывается к нам. Можно сказать, что он нас в чем-то подозревает, вот только не слишком хорошо знает, в чем. Но задираться с нами он побаивается. Просто нет у него желания получить по башке. Его цель — это спокойная пенсия. И хотя наш несвежий вид может показаться двузначным, бабки буквально капают из всего нам принадлежащего. Теперь я приглядываюсь к нему. Это приземистый тип с усами, каска лишь усиливает его глуповатый вид.
В машине кокаин рассыпан повсюду; на сидениях валяются самокрутки с гашишем и свернутые трубочкой банкноты, служащие для нюхания дорожек. Багажник забит трусиками различнейших видов и размеров, от абсолютно чистейших до не очень. Если он туда заглянет, то наверняка ему захочется задать нам парочку вопросов, вот только не достает смелости.
В самый момент отъезда к нему подходит Кока.
— А знаете, в моих родных сторонах мусора не такие пристойные…
Словечко «мусор» ему не слишком нравится, но румянца он сдержать не может. Кока усаживается в машину и перед тем, как закрыть дверь, очень высоко закатывает юбку на бедрах, что приводит достойного представителя общественной безопасности в состояние полнейшего ступора. Джеки сначала хихикает, а потом хохочет уже во все горло. Кока посылает полицейскому воздушный поцелуй и кричит:
— Могу прибавить, что мундиры меня всегда возбуждают.
После этого она захлопывает дверь и стартует так резко, что Джеки, который как раз натянул себе на голову огромные трусы, захваченные во время наших состязаний, и уже собрался начать окидывать мусорка ругательствами, падает с места.
Пора отправляться в Африку. Там мы будем меньше бросаться в глаза.
Во время нашего пребывания там роллсом будет заниматься Кока. Перед завершением нашего путешествия я удовлетворяю ее желание и трахаю прямо на капоте машины — это ее любимый способ. Сама она предпочла бы делать это прямо на шоссе, но я выбираю небольшую рощицу несколько сбоку. Тут я и всажваю ей, уцепившейся за Нике Самофракийскую, уперев колени о бампер, в совершенно бесстыдной позиции, с высоко закаченной юбкой. Джеки ожидает своей очереди в сторонке.
А после последнего поцелуя мы расстаемся в аэропорту, где нас ожидает самолет, на котором мы с Джеки вернемся к нашему конвою.
Нет ничего лучше самого простого удовольствия вернуться в форму. Моя болезнь осталась только в воспоминаниях, равно как и смерть Пейруса. Вся Испания захвачена волной холодов, когда приезжаем мы, возвратившись в Колорадо, к конвою и собственным заботам.
В садиках видны снежные сугробы. Дом, занятый моими людьми, погружен в тишину. Окна выбиты, ставни оборваны, входная дверь отсутствует. За нами, что было сил на своих коротеньких ножках бежит тетка Зохра и визжит.
— Зохра, успокойся. Объясни, чего ты желаешь, но по-испански, а не по-арабски.
— Ой! Эти твои люди, ой! Это же не люди, а бандиты! Не хочу я их здесь никогда больше видеть!
— Что они натворили?
— Все разбили, все уничтожили. Это не люди а несчастье.
— Успокойся. Я за все заплачу.
— И они перетрахали всех моих девочек.
ebooksa