– Есть. Один. Но это тема неинтересная.
– Ну что же, – произнес я, – рад был с вами познакомиться. Право, мне даже неудобно, что я уделил вам так мало времени. И в прошлый раз, и нынче. Да и деньги, пожалуй, стоит вернуть. Я же ничем не помог. Тем более что вы и не нуждаетесь в помощи, как я вижу. Зачем же вы искали со мной встречи?
– О вас, Александр Анатольевич, ходят по Москве самые разные слухи, – ответила Нина. – Одни называют вас волшебником, другие – негодяем. Любопытно было посмотреть.
– И к какому мнению вы пришли?
– Я еще не разобралась. Наверное, мне с вами придется встретиться снова.
Николай Яковлевич и Маркушкин переглянулись; я, будто бы спохватившись, торопливо произнес:
– Ах да! Чуть не забыл. Не могли бы вы задержаться еще минут на двадцать? Я для вас подарок приготовил, его надо только собрать. Жан пока сделает вам какие-нибудь коктейли.
– Собрать подарок? – вскинула тонкие брови Нина. – Он что, в разобранном виде?
– Кажется, я не совсем удачно выразился. Набрать. Нарвать. Словом, подождите.
– Мне – сухой мартини с водкой, – повернулся к Жану Николай Яковлевич.
– Отправился, Ниночка, за цветами, – услышал я за спиной голос Маркушкина.
На втором этаже я вновь зашел в комнату, где в напряженном ожидании сидела девушка, переговорил с ней, затем поднялся на третий – там, в одном из помещений на диване спал юноша. Напротив него в кресле листал книгу Левонидзе.
– Так, где ты его нашел? – спросил я.
– В Марьиной Роще. В одном из притонов.
– Он еще и травкой балуется?
– А как же? Поколение пепси. Водка, план и кто нынче побежит за «Клинским»? Но боюсь, дело дошло до герыча. Посмотри на его вены.
– Ладно, собирай его, скоро выход. И ее тоже. Какой-то дурак сказал, что дети – цветы жизни. Теперь все это повторяют, не замечая, что от роз остались одни шипы. Неужели сами мы были такими же? А, Георгий?
– Не занудствуй, – отозвался он. – Еще хуже.
В правом кабинете все еще продолжалась перебранка, но было видно, что дело идет к концу.
– …и «тойоту», которая на мои деньги куплена, вам, Сергей Владимирович, придется оставить, – говорила мадам. – Лизочка на ней сама ездить будет.