Ночные окна

22
18
20
22
24
26
28
30

– А вы говорили, что уже задали свой последний вопрос.

– Изменились обстоятельства. Так как же?

– Ребенок один. Сын. Сейчас ему семнадцать лет. – Нина поставила бокал на столик. – Но я не понимаю, почему…

– Почему меня это интересует? Видите ли, я хотел бы знать, кто является отцом юноши? – Я выразительно посмотрел на Николая Яковлевича и Александра Сергеевича. – Кто из двоих?

– Я, – сказал Маркушкин, сконфузившись.

– Ему бы очень хотелось в это верить, – добавил Николай Яковлевич. – Но это не так. Отец, вне всякого сомнения, ваш покорный слуга. Впрочем, это настолько деликатная тема…

– Да бросьте вы! – оборвал я. – Чего уж нам тут стесняться, коли решили оголяться до конца.

– Она сама не знает, – произнес Маркушкин.

– Знаю, но никогда не скажу, – проговорила Нина.

Она достала длинную сигарету и вставила в мундштук. Я поднес спичку.

– Чтобы не разрывать сердце кому-нибудь из них? Но одно-то сердце вы уже разбили. Вашего сына. Жан, сходите за подарком.

Я держал спичку, пока она не догорела до конца, – в моих пальцах, а она так и не прикурила. Она с удивлением смотрела на мою руку.

– Вам разве от огня не больно?

– А разве это настоящая боль? Можно ли ее сравнить с чувством сына, лишенного не только материнской, но и отцовской любви? Ведь два отца – значит, ни одного.

– Э-э, нет-нет, подождите! – возразил Николай Яковлевич. – Все мы Максима очень любим. И он официально считается моим сыном. Носит мою фамилию. Александр Сергеевич для него просто «дядя».

– «Дядя», – повторил я. – А чем же занимается ваш любимый племянник?

– Учится в привилегированном колледже, – сухо отозвался Маркушкин.

– У него некоторые сложности, – подсказал Николай Яковлевич. – Знаете, переходный возраст, то-сё, девочки, ночные клубы… Словом, молодежь развлекается.

– Короче, он предоставлен самому себе.

– Я намерен отправить его на учебу в Лондон.