Через два месяца Хват Беллью и Малыш вернулись с охоты на лосей в Даусон и остановились в «Лосином Роге». Охота была успешно закончена, мясо перевезено в город и продано по два с половиной доллара за фунт, и у них оказалось на руках три тысячи долларов золотым песком и хорошая упряжка собак. Им повезло. Несмотря на то, что толпы золотоискателей загнали дичь за сто миль от Даусона, в горы, — Киту и Малышу удалось затравить четырех лосей, не пройдя и пятидесяти миль, в узком ущельи.
Откуда взялись эти лоси — осталось загадкой, так как в тот же день, незадолго до встречи с лосями, четыре изголодавшихся индейских семейства говорили охотникам, что они не встретили ни одного лося на протяжении трехдневного пути. Часть своей добычи охотники отдали в обмен на упряжку издыхающих с голоду собак; после семидневной хорошей кормежки, Хват и Малыш запрягли собак и перевезли мясо на проголодавшийся рынок Даусона.
Теперь перед охотниками стояла задача — превратить золотой песок в еду. Мука и бобы стоили полтора доллара фунт, но самое трудное было найти продавца. Даусон голодал. Сотни людей с полными карманами, но с пустыми желудками вынуждены были покинуть город. Одни спустились вниз по реке, перед тем как она стала, другие, захватив последние свои запасы, отправились пешком в Дайю — за шестьсот миль от Даусона.
Хват встретился с Малышом в жарко натопленном салуне. Малыш сиял.
— Жизнь никуда не годится без виски и хорошей еды, — изрек Малыш вместо приветствия, снимая с заиндевелых усов кусочки льда и бросая их на пол. — Я только что раздобыл восемнадцать фунтов сахару. Чудак спросил всего только по три доллара за фунт. Ну, а у тебя как дела?
— Я тоже не терял времени даром, — гордо ответил Хват. — Я закупил пятьдесят фунтов муки. И один человек с Адамовой реки обещал мне доставить еще пятьдесят фунтов завтра.
— Отлично! Проживем до вскрытия реки. Послушай, какие собаки у нас чудесные! Скупщик предлагал мне по двести за морду, хотел купить пятерых. Я сказал ему, что он напрасно старается. Мясо пошло им впрок, хотя не очень-то весело скармливать собакам такую еду, которая стоит два с половиной доллара фунт. Пойдем, выпьем! Нужно спрыснуть мою добычу: восемнадцать фунтов сахару!
Через несколько минут, отмеривая на весах золотой песок в уплату за виски, Малыш хлопнул себя по лбу:
— Совсем из головы вон! Ведь я сговорился встретиться в «Тиволи» с одним молодцом! Он продает порченую грудинку по полтора доллара, за фунт. Мы скормим ее собакам и, таким образом, сэкономим на собачьих харчах доллар в день. До свидания!
— До скорого, — ответил Кит. — Я схожу домой и сейчас вернусь.
Только что ушел Малыш, как в дверях появился закутанный в меха человек. Увидев — Кита, он радостно заулыбался, и Кит узнал Брэка — того самого, которому они помогли переправиться через пороги.
— Я узнал, что вы в городе, — поспешно заговорил Брэк, пожимая ему руку, — и вот уже с полчаса разыскиваю вас. Выйдемте, мне надо поговорить с вами.
Кит бросил печальный взгляд на гудящую, раскаленную докрасна печку.
— А здесь нельзя?
— Нет, дело важное. Идемте во двор.
Выходя из салуна, Кит снял перчатку, чиркнул спичкой и осветил термометр, висевший снаружи у двери. Мороз обжег его голую руку, и он поспешно натянул перчатку. В небе, раскинувшись дугой, пылало северное сияние. И по всему Даусону раздавался заунывный вой собак.
— Сколько? — спросил Брэк.
— Шестьдесят ниже нуля.
Кит плюнул для пробы, и плевок замерз в воздухе, не долетев до земли.
— Термометр падает все ниже и ниже. Час назад было всего пятьдесят два градуса, а теперь уже шестьдесят. Неужели опять в поход?