— Я вдова.
— Как звали твоего мужа?
Ответа не последовало. Шаул уже собрался было вспылить в очередной раз, но Мирьям вдруг посмотрела раввину в глаза. Ее взгляд был чистым и беззлобным.
— Рав Шаул… зачем это все? Ты ведь хочешь узнать о моем сыне…
Желваки дознавателя заходили.
— Да! О смутьяне и отступнике Иешуа!
— Но вы и так убили его. Этого мало?
— Это было не убийство, а справедливая казнь! Или ты считаешь, что власть Рима…
— …Мой муж был плотником, — тихо перебила Шаула Мирьям. — А Иешуа — сыном плотника и никому не делал зла.
— Тогда скажи, почему твой сын Иешуа, сын Иосифа из Назарета, семнадцать лет не приходил на праздник Пасхи в Храм, как полагается любому благоверному иудею?
— Он всегда был где-то в дальних краях с караванами.
— Где бродяжничал и попрошайничал. Да? — с издевкой спросил Шаул.
— Где учился у Всевышнего постигать мир, — смиренно произнесла женщина. — В Египте, в Пальмире и Вавилоне, в Херсонесе Таврическом и в Танаисе Скифском…
— …И там он начал свои безумные проповеди! Да?
— Там он вел беседы с мудрецами о Боге, о жизни, о смерти.
— Как христианский сектант… — продолжал язвить раввин.
— …Как ма[1], — поправила раввина Мирьям.
— Учитель, — усмехнулся раввин. — Откуда же вернулся последний караван этого учителя?
— Из Александрии на реке Гифасис, это в Индии, — продолжала рассказывать Мирьям, не обращая внимания на издевательский тон Шаула.
— …Ты сумасшедшая! Как и вся ваша секта христиан! — не выдержал дознаватель Синедриона. — Вы украли труп вашего предводителя и растрезвонили всем о том, что он воскрес! Вы несете смуту и заслуживаете смерти!