— Ха!..
— Ты больна, Инна. Тебе необходимо лечиться. Ты впадаешь в истерию и отравляешь жизнь всем, кто с тобой соприкасается.
— Прежде всего — тебе, разумеется.
— И мне в том числе.
— Спасибо. Ты откровенен.
— Ты становишься вздорной мещанкой. Ты — не ты! Я тебя знал не такой. Ты растеряла сокровища своего духа, богатого и редкого духа..
— Прикажете сделать реверанс?
— … ты становишься какой-то мелкой стяжательницей, ничего не хочешь знать, кроме своих личных удобств, своего себялюбивого спокойствия. Ты хочешь какого-то вечного праздника, а жизнь — далеко не праздник. Только заурядной женщине нет никак го дела до других людей, до высшей справедливости. Но я-то ведь знаю тебя за другую, и мне больно видеть тебя такой!
— Какой великолепный монолог! И как артистически построен! В переводе на будничный язык это должно звучать так: «Ты — дрянь, безнравственная женщина, эгоистка; если не преступница, то подстрекательница к преступлению, тебе нравится совращать с пути добродетели чистых и неподкупных людей»…
Кадаров грубо отстранил Инну и направился к дверям:
— Я вижу, мне лучше всего уйти.
Инна быстро вскочила и загородила дверь:
— Ты не уйдешь! Ты не оставишь меня в таком состоянии!
— В последнее время ты постоянно в таком состоянии.
— Тем стыднее должно быть тебе, Владимир.
Казаров с жестом усталого, измученного человека отошел к окну. Инна, опершись о косяк двери, тяжело дышала. Когда волнение несколько улеглось, она заговорила:
— Владимир, я твердо решила договориться сегодня до чего-нибудь определенного. Сейчас должна решиться моя судьба. Или я верну себе украденное у меня счастье, верну твое сердце…
— Мое сердце не переставало принадлежать тебе.
— Или верну себе твое сердце, или… Ты знаешь меня… Решимости у меня хватит… И тогда, если ты честен, ты должен будешь узнать, что такое позднее раскаяние, сожаления и угрызения совести…
— Это что же? — угрозы? — повернулся к ней Казаров.
ebooksa