— О! Решимости у меня хватит!..
— Не будь сумасбродной. У тебя есть муж, который…
— Мой муж — ты, а не тот маньяк, что бродит там наверху, вокруг своей негодной мазни!
— Инна!
— Что — Инна? Я защищаю свою жизнь! Мне не до изысканных оборотов речи! Ты, ты, Владимир, виновник этого страшного, противоестественного преступления… Ты вынудил меня жить с мертвецом, воскресшим из гроба… О, я догадываюсь, у тебя были на это серьезные основания!.. Если мои подозрения справедливы, — а это мы сейчас узнаем, — ты… ты… попросту — низкий подлец!..
Казаров медленно повернулся, спокойно сделал несколько шагов к Инне и, с сожалением покачивая головой, сказал тихо и задушевно:
— Инна!.. Инна!.. Кто тебя подменил?…
— Кто?.. — Глаза Инны сверкали, волосы растрепались. Она резко вскинула правую руку и указала в потолок. — Живой мертвец!
— Но это — мой друг! Друг и товарищ моего детства!
— А я — твоя жена. Часть тебя самого. А на всю эту этику и порядочность, на твое смешное донкихотство мне плевать!..
— Ну, это уже цинизм!
— А не цинизм то, что ты доводишь меня до сумасшествия?
— Ты требуешь от меня преступления…
— Ты сам подготовляешь его.
— Я никогда не был изменником..
— Это тебе только кажется.
— Пусти меня, я хочу уйти…
— Не пущу… Мы ни до чего не договорились…
— Пока Николай жив, в наших отношениях ничего не может измениться. Следовательно, не о чем и говорить… Пусти меня…
— Ты хочешь уйти?