Елизаров больше не стал спрашивать. Он по опыту знал, что если самоед особенного беспокойства не проявляет, значит, все обстоит благополучно. С этой мыслью этнолог возвратился к своим саням. Нахлобучил на себя летний совик из черного бобрика и решил прилечь.
Сани скользили ровно, без толчков. Туман, похитивший кругом весь мир, стал овладевать и телом, проникать в мозг. Через минуту Елизаров забылся в каком то холодном, слепом полусне.
Когда этнолог пришел в себя — сани стояли. Возле лежали олени. От их тел поднимались теплые струйки пара и смешивались с туманом. На передних санях самоеда не было. Торчал только воткнутый в землю хорей.
В тундре никаких дорог нет. Этнолог хорошо знал, что самоеды ориентируются в пути по речкам, озерам и сопкам, которые изредка попадаются среди болот. В горной тундре они даже сами складывают из камней такие руководящие «знаки».
В ожидании Терентия, Елизаров вынул трубку, закурил. Потом взглянул на часы. Стрелка показывала семь часов вечера. Туман стал гуще и серее. Вокруг было подавляюще тихо. Даже ровное дыхание неподвижно припавших к земле оленей казалось Елизарову дыханием самой земли, уснувшей в объятиях тумана.
Но вот тишину нарушили чавкающие по болоту шаги. Вслед за тем из тумана вынырнула фигура Терентия. Чупа на его голове и малица были покрыты инеем. Черные самоедские сапоги — бахилы блестели от воды.
— Что, Терентий, заблудились?
— Заблудились, паря! — Самоед со вздохом усталости сел на сани рядом с Елизаровым.
— Ты чего ходил искать?
— Речку искал!.. Рассоха[2]) Шойны!.. Шойну падат! Кругом ходил!.. болото увяз!..
— Как же мы теперь поедем?
— Куда поедем? Гляди! — Самоед указал рукой на туман. — Ночевать будем! — С этими словами Терентий достал из-за пазухи кисет. Подсыпал на ноготь большого пальца крупнозернистого нюхательного табаку и крепко затянулся.
— На, попробуй!.. Порато хорошо! Лучше спать будешь! — предложил он и Елизарову.
Ко сну Терентий готовился недолго. Натянул поверх малицы серого шинельного сукна совик. Ноги в мокрых бахилах обернул оленьей шкурой и лег прямо на голые сани. Елизаров попробовал устроиться так же, но спать было невозможно. Короткий полушубок и совик с плащем грели плохо. Тело немело от холода.
Утро принесло Елизарову некоторое облегчение. Несмотря на собачий холод, на час, а может быть и на полтора, он все таки уснул.
Часов в семь его разбудил Терентий. Кругом, как и вчера, стоял туман, слегка поредевший от утреннего света. Олени уже стояли под тяглом.
— Садись, поедем! — крикнул самоед и зацокал на оленей. Сани тронулись и медленно поползли по мшистому болоту.
Минут через двадцать олени вдруг остановились, стали ложиться, но под крики Терентия и удары хорея поднялись опять. Прошли еще минут пятнадцать, норовя через каждые пять шагов лечь.
— Пропали олешки!.. Совсем пропали! — долетел до Елизарова грустный голос самоеда. Вслед затем Терентий с досадой швырнул на землю хорей. Олени шлепнулись в болото и, положив вытянутые морды на мох, застыли.
— Что такое, Терентий?… Почему олени не тянут? — испуганно вскочил с саней Елизаров.
ebooksa