Белая Бестия

— Вы плохо думаете о генерале. Он не подлый.

— Он произвел на меня противоположное впечатление. Даже если и сбежит вместе с вами, то вряд ли поделится золотом.

— Где оно? — наконец прямо спросил есаул.

— Так вы даете мне слово офицера?

— Да, черт возьми, если вы еще способны верить офицерскому слову.

— Способна, есаул, потому что сама его всегда держу.

— Да? Вы выполняли секретное задание штаба, но обратно в Ставку почему-то не торопитесь, а? Значит, провалили дело, не сдержали слова?

— При этом я никого не обманула. А в Ставку отправился мой напарник. Только это уже ничего не изменит. Ничего! Именно поэтому я считаю для себя возможным оставить поле боя и уехать.

— Ладно, не сердитесь. Белая бестия, хм, вы действительно бестия. Так, где ценности?

Анна выдержала театральную паузу, потом приблизила к его лицу свое, будто собиралась поцеловать.

— Они закатаны в консервные банки.

— Что?

— Сами подумайте, какое сейчас может быть производство тушенки?

Есаула эти слова пронзили, как неожиданный выстрел в ночи. Он потер лоб, закурил.

— То есть… А ведь логично. Грудастый… Генерал месяц назад отправил французам партию говяжьей тушенки с усиленной охраной. Я ее возглавлял, еще подумал — что за ценность такая эта тушенка, что б ее таким конвоем сопровождать.

— Куда конкретно доставили французам консервы?

— В Николаев. Там в Бугском лимане стояли малые французские катера.

— Кому передали? Есаул, что я из вас каждое слово клещами вытаскиваю!

— Интенданту морской службы лейтенанту Дюменелю. Он и расписку дал. Десять ящиков Гавриловской тушенки. Что же получается, десять ящиков золота?

— Не пугайте меня, господин Наяденцев. Возможно, не десять. Ценности могли быть в нескольких ящик, в других действительно тушенка. Настоящие мясные консервы все же наверняка для прикрытия делали на заводе под Гавриловкой. Эти катера были с какого транспорта?