Май скрипел зубами, зажимая обеими руками текущую из ноги кровь.
Через несколько секунд из участка выскочил жандарм. Он был невысок ростом, с широким лицом, похожим на луковицу. Подскочил к раненному, опустился перед ним на четвереньки.
— Что, что здесь происходит?!
— Перед дверьми вашего охранного заведения расстреливают людей, а вы сидите и спокойно чаи распиваете.
Жандарм повернул голову на Анну.
— Вы кто?
— Не узнали, разве? Я Анна Белоглазова. Это на меня покушались в больнице Антиба, якобы агенты большевиков и теперь меня разыскивает вся полиция Франции.
— А-а, да-да, — приложил руку к широкому, лягушачьему рту жандарм. — Конечно, это вы, мадам. Только я не понимаю…
— Но информация в газетах не верна. Я не жертва нападения агентов Москвы. Я давно переменила свои политические убеждения и теперь сама являюсь активной сторонницей большевиков. Кроме того, я — лидер подпольной коммунистической троцкистской организации «Красная Ривьера», которая и уничтожает русских офицеров-эмигрантов. За что? За то, что они предали Россию, бросили ее на произвол судьбы. На меня бывшие сослуживцы по Добровольческой армии и покушались, желая остановить мой карающий меч. Вы всё поняли, жандарм?
С этими словами Белоглазова направила на мокрый лоб стража порядка американский Кольт.
— Не надо мадам. — Он изобразил на лице жалостливую плаксивость, на которую способны только французы. — У меня трое детей, жена больная. Живот у нее распух, в горячке какой день. Я всё понял.
— Как вас зовут?
— Филипп Морель, мадам.
— Только ради жены и троих детей, месье Морель.
Анна достала гранату Миллса, выдернула из нее чеку, сунула в руку жандарма.
— Крепче сжимайте рычаг, а то дети останутся сиротами. Да не дрожите так, бомба выпадет. Мне, убежденной интернационалистке — коминтерновке терять нечего, я готова на всё ради своей идеи, ради своей борьбы. Кто еще кроме вас есть в участке?
— Никого.
— Ну тогда идемте, чего застыли?
— Куда, мадам?
— Разве я ещё не сказала? У вас тут в каземате томится русский белобандит Петр Бекасов, он покушался на меня.