— Доктор Ковельски, процедурные правила не нарушены, у защиты будет время изучить новые данные до следующего судебного заседания. Сегодня суд намерен заслушать результат экспертизы в полном объеме.
— Ваша честь, — поднялся Парвелл, — в связи с чрезвычайной важностью только что выявленной улики обвинение не видит смысла в затягивании очевидного процесса. Тот факт, что кровь обвиняемого обнаружена на шее жертвы, доказывает однозначно его вину.
— Сэр, — вежливо ответил судья. — Я понял смысл предъявленной улики. Не нужно мне указывать.
Отповедь была столь неожиданной, что прокурор лишь руками развел, а кто-то в зале довольно громко хихикнул.
— Продолжайте, — кивнул судья, обращаясь к Энди, но Айзек принял разрешение на свой счет.
— По предъявленной улике номер один, — продолжил Айзек, изменив голос — это был по-прежнему узнаваемый голос Варди, но эксперт говорил теперь сухо, без эмоций, «дело есть дело, эмоции неуместны», — была сделана оценка времени нанесения капель крови, принадлежащей обвиняемому, на поверхность шеи жертвы. Хроматографический анализ… анализ скорости свертывания крови в условиях…
Судья задремал. Айзек говорил монотонно, и сквозь дрему судья подумал, что чертова машина ничего не делает случайно. Наверно, Айзек логически пришел к выводу, что подробности экспертизы нужно сообщать так, чтобы усыпить внимание слушателей, все равно не разбирающихся в деталях.
— Вывод, — Айзек чуть повысил голос, ровно настолько, чтобы заставить судью выйти из транса и выслушать эксперта, — с вероятностью девяносто восемь и восемь десятых процентов кровь на шее жертвы появилась практически одновременно — разница во времени не более получаса — со смертельным выстрелом.
Айзек поставил жирную точку и умолк. Если бы на свидетельском месте стоял сам Варди, он сейчас, несомненно, обернулся бы к залу и изобразил на лице скупую, но торжествующую улыбку. Удовлетворение эксперта было не в том, что он сейчас фактически отправил Долгова в камеру смертников. Точно так же Варди смотрел бы в зал, если бы экспертиза доказала полную невиновность подсудимого. Нет, он гордился проделанной работой, которая еще год-два назад была бы невозможна. Год-два назад у экспертов не было такого, как сейчас, оборудования, такой, как сейчас, методики, таких, как сейчас, сотрудников.
Зал выдохнул после минуты напряженной тишины. Все всё прекрасно поняли. Парвелл развел руками, адвокат приподнялся, собираясь что-то возразить, но, не сказав ни слова, опустился на скамью. Долгов сидел, закрыв глаза, и, похоже, бормотал молитву. А может, ругался. Наконец он громко произнес: «Господи, это же чепуха!»
— Приобщается к делу, — заявил судья и повернулся к присяжным. — Господа, сейчас суду была предъявлена важная улика. Свернувшиеся капли крови на шее жертвы, во-первых, принадлежат обвиняемому, и никому другому, и во-вторых, кровь появилась примерно в то же время, когда был произведен выстрел, стоивший жертве жизни. Все понятно?
Судья, вообще-то, в этом сомневался, но присяжные закивали, а председатель, приподнявшись, произнес:
— Да, ваша честь.
— Продолжайте, — обратился судья к Энди. Он демонстративно обращался только к программисту.
— Ваша честь, — сказал Айзек, и теперь голос его был наполнен обертонами, интонации стали уважительными, — перейду к вещественному доказательству номер два. Это пистолет системы «Глок», принадлежащий обвиняемому. Именно из этого пистолета был сделан смертельный выстрел. На пистолете обнаружены отпечатки пальцев обвиняемого поверх других, чрезвычайно смазанных отпечатков, принадлежность которых предварительная экспертиза не установила, и поэтому вещественное доказательство было передано в распоряжение научно-технической экспертной группы.
— Протестую, — взвился Ковельски. — По этой улике уже был предъявлен результат экспертизы!
Протест отклоняется, — буркнул судья. — Этот вопрос мы уже обсуждали полчаса назад. Продолжайте… э… м-м… Витгенштейн. И вот еще что. Вы не могли бы объяснить… э-э… Айзеку, что суд интересуют не технические детали, в которых разобраться могут только специалисты, а конкретный результат? Мы сэкономили бы много времени, если…
Фразу судья не закончил, поскольку голос Варди, усиленный динамиком, произнес:
— Понятно, ваша честь. Буду по возможности краток.
Бейкер хотел было сделать замечание по поводу того, что перебивать судью — недопустимое процессуальное нарушение, но лишь покачал головой. Если на то пошло, то и сам Варди не раз позволял себе подобные выпады — он терпеть не мог длинных фраз, если не произносил их сам.
ebooksa