— Минуту! — воскликнул судья, наклонившись вперед и направив указательный палец теперь уже в сторону прокурора. Айзек споткнулся на слове и замолчал, а Энди недовольно посмотрел на судью. — Минуту! То, что говорит этот… эта… это… верно?
— Да, ваша честь, — прокурор поднялся и объяснил: — На стадии предварительного расследования, еще до того, как был произведен арест, по совету полицейского искусственного интеллекта… ну, то есть базы данных о подозреваемом, которую следователи собрали… собственно, если у высокого суда будет желание, можно вызвать Таубера, полицейского психолога…
— То есть такая задача перед научным экспертом была поставлена? — прервал судья, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице.
— Ваша честь, это обычная практика предварительного расследования. Сугубо рабочий материал. Психологические портреты составлялись и по делу Марзеля, и по делу Паркинсона, и… в общем, всегда в последние два года, когда у нас завелись эти… гм… компьютерные мозги.
— Хорошо, — буркнул судья. — Сугубо рабочий момент, согласен. Тогда почему Айзек об этом упомянул, а майор в своих показаниях — нет?
— А зачем? — удивился прокурор. — Это внутренняя кухня расследований, до которой высокий суд обычно…
— Да-да, понятно! Но почему сейчас…
— Но, ваша честь, — развел руками прокурор, — об этом надо спросить Айзека. На взгляд обвинения, это нарушение процедуры, и я протестую… Хотя, вообще-то, мне кажется, протестовать в данном случае должен адвокат.
Выпад в сторону адвоката был неожиданным, хотя и логичным. Однако Ковельски не обратил на реплику внимания — он тихо переговаривался с Долговым.
— Гм… — Судья остался недоволен и выпадом прокурора, и тем, что, по сути, обвинитель указал суду на ошибку в ведении дела. — Витгенштейн! — воззвал Бейкер. — Скажите своему…
— Скажите сами, ваша честь, — улыбнулся программист. — Вообще-то я здесь исключительно для устранения возможных багов…
— Возможных… чего?
— Ну, баги — ошибки в работе системы. Вообще-то я не должен вмешиваться в разговор, ваша честь…
— О господи! Хорошо. Вопрос к Айзеку: почему здесь и сейчас оглашаются результаты предварительной экспертизы, уже использованные полицией и прокуратурой — я верно понял? — при составлении обвинительного заключения?
— Потому, ваша честь, — бесстрастно произнес Айзек уставшим голосом Варди, — что результаты предварительной экспертизы имеют непосредственные причинно-следственные связи с результатом доложенной научной экспертизы, и без исследования взаимозависимостей полное экспертное заключение не имеет рационального смысла. Отчет неполон без учета психологической базы. Поэтому научно-техническая экспертиза провела исследование, связанное с онтологической сущностью психологии как науки, и первым заключением стал вывод, что психология в ее нынешнем состоянии наукой не является, поскольку, согласно определению, данному, например, в работе Поппера…
— Ваша честь! — У прокурора все-таки сдали нервы. Скорее всего, и «советник» подсказал, что следует вмешаться именно сейчас, пока Айзек не ударился в рационалистические рассуждения о сути психологии, не имевшие отношения ни к экспертизе, ни к реальности судебного процесса, ни даже просто к здравому смыслу.
— Протестую, ваша честь!
Айзек замолчал на полуслове, и судье показалось, что сидевшая в компьютере душа — или как там еще назвать компьютерную копию — Варди обиженно фыркнула. У эксперта были давние — чисто психологические, кстати, — сложности с Парвеллом, причем только с ним одним из всей прокурорской группы. Внешне оба старались не показывать взаимной неприязни, но судья знал об их отношениях и сейчас искренне был на стороне Парвелла: в самом деле, при чем здесь психология?
— Суд делает перерыв для консультаций, — заявил судья, стукнув по столу молоточком, потому что в зале уже возник шум. — Следующее заседание завтра, в десять часов. Сообщение научно-технического эксперта, — упредил судья неизбежный протест защитника, — будет продолжено завтра.
В зале заговорили, кто-то откровенно смеялся, присяжные потянулись к выходу. Прокурор слушал, что ему шептал «советник», адвокат говорил с Долговым, тот выглядел растерянным и измученным — он не понял, хорошо для него или плохо то, что заседание перенесли. На пользу ему неожиданный афронт Айзека или во вред? Похоже, и адвокат этого еще не оценил.
ebooksa