Домик на болоте,

– Очки у меня есть, – сказал я и, вынув из кармана, показал их Вале. – Я их надеваю не часто – когда читаю мелкий шрифт, – но всегда таскаю с собой.

– Вы хоть знали, к кому едете? – спросила Валя.

– Знал, – сказал я. – Я только не думал, что вы такая взрослая.

По недружелюбному молчанью профессора я понял, как его раздражает наш непонятный и легкомысленный разговор. Я повернулся к нему.

– Вы меня не узнали, Андрей Николаевич? – спросил я.

– Как будто мне ваше лицо знакомо, – сухо сказал Костров. – Вы не тот Старичков, который у меня с третьего курса ушел?

– Тот самый.

– Так, так…

Я не заметил в его глазах никакой радости.

– Изменились, – сказал он, неодобрительно глядя на меня, – повзрослели. – Мне показалось, что я очень нехорошо сделал, повзрослев. – Значит, микробиология не понравилась?

– Да вот, – сказал я извиняющимся тоном, – бросил, Андрей Николаевич…

– Для чего ж тогда в вуз поступали? – строго спросил

Костров. – Государство на вас деньги тратило…

Ух, какой это был сердитый старик! Смешно сказать, но я по старой памяти ощутил легкое замирание сердца. Я его все еще немного боялся. Мне самому стало смешно от этого.

– Надеюсь рассчитаться, – сказал я, сдерживая улыбку.

– Несерьезно, – обрезал меня профессор и, помолчав, перевел разговор: – Следователем давно работаете?

– Всего года два, – сказал я.

Старик хмыкнул совсем недовольно:

– Значит, опытные следователи в Москве все заняты?

Колючий язык был у человека! Я ответил, пожав плечами: