Браво

Ночь тянулась медленно. Музыка вновь нарушила хрупкую тишину города, и гондолы патрициев заскользили по каналам. Робкий взмах руки из кабины гондолы приветствовал встречную лодку, но в этом городе тайн и подозрений редко кто задерживался, чтобы поболтать. Настороженность настолько вошла в плоть и кровь венецианцев, что они не решались даже открыто наслаждаться вечерней прохладой.

Среди легких и пестрых лодок патрициев на Большом канале появилась гондола гораздо большего размера, но весьма непритязательная на вид, и это показывало, что она предназначена для обычных нужд. Лодка двигалась медленно, словно гондольеры были утомлены или просто никуда не спешили. Рулевой искусно направлял лодку одной рукой, а три гребца время от времени лениво касались веслами воды.

Словом, о гондоле можно было подумать, что она возвращается с прогулки по Бренте 20 или с каких-нибудь дальних островов.

Неожиданно гондола свернула с середины канала, по

20 Брентa – река, впадающая в Венецианский залив.

которому скорее скользила, чем плыла, и помчалась по одному из пустынных каналов города. С этой минуты она шла быстро и вскоре очутилась в самом бедном квартале

Венеции. Там она остановилась у какого-то склада, и один из гребцов поднялся на мост; остальные гондольеры развалились на скамьях лодки, словно отдыхая.

Пройдя через мост, гребец миновал несколько узких переулков, каких много в этом тесном городе, и тихонько постучал в окно, которое вскоре отворилось. Женский голос спросил:

– Кто там?

– Это я, Аннина, – ответил Джино, бывший здесь частым гостем. – Открывай скорей; у меня спешное дело.

Аннина повиновалась, убедившись, что Джино был один.

– Ты пришел некстати, Джино, – сказала дочь виноторговца. – Я только собиралась пойти на площадь Святого

Марка подышать вечерним воздухом. Отец и братья уже вышли, а я осталась проверить засовы.

– В их гондоле поместится четвертый?

– Они пошли пешком.

– А ты ходишь по улицам одна в такой час?

– Это тебя не касается, – раздраженно ответила Аннина.

– Хвала святому Теодору, я еще не раба у слуги неаполитанца!

– Неаполитанец – знатный и могущественный вельможа, Аннина, он сам добр к своим слугам и имеет право требовать уважения к ним.

– Ему еще понадобится его могущество. Но почему ты пришел сюда в такое неурочное время? Твои посещения мне вообще не очень-то приятны, а когда я занята другими делами, они и совсем ни к чему!