Браво

– Даже здесь, Джельсомина, ты счастливее меня. У

меня нет ни отца, ни матери и даже нет друзей.

– И это говорит синьора из рода Тьеполо?

– В этом грешном мире не все обстоит так, как кажется с первого взгляда, милая Джельсомина. И нам на долю выпало немало страданий, хотя в нашем роду было много дожей. Ты, вероятно, слышала, что от дома Тьеполо осталась всего лишь одинокая юная, как ты, девушка, которую отдали под опеку сената?

– В Венеции не часто говорят о подобных вещах, синьора, к тому же я очень редко выхожу на улицу. Но все же я слыхала о красоте и богатстве донны Виолетты. Надеюсь, что она действительно богата, а ее красоту я вижу теперь сама.

Виолетта покраснела от смущения и удовольствия.

– Те, кто говорит так, слишком добры к сироте, – сказала она, – хотя мое роковое богатство они оценили правильно. Ведь ты, наверно, знаешь, что сенат берет на себя заботу обо всех осиротевших девушках из знатных семей.

– Откуда мне знать, синьора? Святой Марк, видно, милостив, если это так!

– Ты теперь будешь думать иначе, Джельсомина. Ты молода и, наверно, проводишь все свое время в одиночестве?

– Да, синьора. Я редко хожу куда-нибудь, кроме комнаты больной матери или камеры какого-либо несчастного заключенного.

Виолетта взглянула на свою наставницу, явно сомневаясь в том, что эта девушка, столь далекая от всего мирского, сможет оказать им помощь.

– Тогда ты едва ли поймешь, что знатная синьора может быть вовсе не расположена уступать настояниям сената, который распоряжается ее желаниями и чувствами, как ему вздумается.

Джельсомина внимательно смотрела на говорившую, и ей, очевидно, было непонятно, о чем идет речь. Виолетта снова взглянула на донну Флоринду, словно прося помощи.

– Женский долг часто бывает очень нелегким, – вступила в разговор донна Флоринда, чутьем угадывая смысл взгляда своей спутницы. – Наши привязанности не всегда соответствуют желаниям наших друзей. Нам запрещено распоряжаться своей судьбой, но мы не можем всегда повиноваться!

– Да, я слышала, что благородным девицам не разрешают видеть того, с кем они будут обручены. Если это то, о чем вы говорите, синьора, такой обычай всегда казался мне несправедливым, если не сказать – жестоким.

– А девушкам твоего круга позволено выбирать друзей из тех, кто, возможно, станет близок ее сердцу? – спросила

Виолетта.

– Да, синьора, такой свободой мы пользуемся даже в тюрьме.

– Тогда ты счастливей тех, кто живет во дворцах! Я

доверяюсь тебе: ведь ты не выдашь девушку, которая стала жертвой несправедливости и принуждения?