может, в крапинку?
– Спасибо, мы не хотим… – начал было старший мальчик, но она уже шла к дому на тонких негнущихся ногах, как на ходулях, – очень высокая, очень худая и очень старая.
Они вошли в крашенную белой краской дверь, прошли по коридору на кухню. Когда-то этот дом был, по всей вероятности, частью амбара – высокий потолок укреплен балками, – но в нем было светло и уютно, в очаге горел огонь, а в окно струился солнечный свет.
– Мистер Джонни, посмотрите, кто к нам приехал! Дети
Кэрри! – сказала Хепзеба.
В освещенном солнцем кресле возле очага сидел крошечный лысый старичок, похожий на гнома. Он сонно мигал.
– Поздоровайтесь с детьми Кэрри, – сказала Хепзеба.
Втянув голову в плечи, он застенчиво улыбнулся.
– Дасьте, дасьте! Как изиваете?
– Он говорит! – воскликнула девочка. – Говорит по-настоящему! – И ее лицо запылало гневом при мысли о том, что мама их обманула.
– Когда Кэрри жила здесь, он не умел говорить, – объяснила Хепзеба. – А после войны, когда Альберт уже вырос, он привез к нам из Лондона своего друга – логопеда.
Мистер Джонни никогда не научится говорить так, как мы все, но теперь, по крайней мере, он умеет выразить свои мысли и поэтому больше не чувствует себя отверженным.
Ваша мама рассказывала вам про Альберта?
Они кивнули.
– Альберт Сэндвич! Ну и имя! – Хепзеба стояла, устремив взгляд куда-то вдаль, и вспомнила: – Они были пара, он и ваша мама! «Мистер Ум и мисс Сердце» – называла я их. Полная противоположность друг другу, упрямые как ослы, раз уж что-то решили. Она обещала написать первая, говорил он, и переубедить его было невозможно. На вид-то он казался самоуверенным, но в душе был очень застенчив.
Сказал, что раз она уехала, он ее беспокоить не будет.
– А она думала, что он погиб, и поэтому не написала, –
объяснил старший мальчик. – Она решила, что вы все погибли во время пожара.
«Какая глупость, – подумал он, – неужели она вправду так решила?»
– Откуда она узнала про пожар?