Он проводил их на станцию и усадил в вагон.
– Теперь все в порядке, – сказал он. – Ждать мне нет смысла.
Он не поцеловал их на прощание, но погладил Кэрри по щеке и взъерошил волосы Ника.
– Юный Никодимус, – сказал он и ушел.
– Что ж, с этим, по крайней мере, покончено, – повторил его фразу Ник и сел на место.
– Веди себя как следует, – наставительно сказала Кэрри. – Он, в конце концов, оказался совсем неплохим.
– Неплохим? – Ник закатил глаза.
– Не очень плохим. – Ей хотелось рассказать ему, что мистер Эванс не украл завещания, но с Ником никогда разговоров на эту тему и не было. А рассказать Альберту она не может. Она надеялась, что он будет на станции, но он не появлялся.
– Интересно, придет ли Альберт к насыпи помахать нам? На его месте я бы пришла.
– Так рано утром? – удивился Ник.
Кэрри вздохнула.
– Мы можем помахать дому, – предложил Ник. – После поворота есть место, где его видно.
– Я не буду смотреть, – сказала Кэрри. – Я, наверное, не смогу.
Она откинулась на спинку скамейки и закрыла глаза.
День только начался, а она уже чувствовала себя усталой.
– Когда мы откроем пакет с обедом, Кэрри? – спросил
Ник. – У меня совсем пусто в желудке.
Она притворилась, будто не слышит. Сделала вид, что спит. Она решила не открывать глаз до самой пересадки. А
когда поезд тронулся, она подумала, что хорошо бы и уши заткнуть, потому что Ник стоял у окна и пел:
– До свидания, город, до свидания! До свидания, Павшие воины, до свидания, площадь! До свидания, церковь в воскресные дни! До свидания, куча шлака!..