— Нет, не керосин. Коньяк. Хороший. Берите.
— Был один, и вот — не один! Человеку главное что? Именно! Ночью не оказаться без коллектива — волки пожрут! — пророкотал Порухайло, хлопая незнакомца по плечу. — Наш стол — ваш стол! Вагонное братство.
Приняв от новоприбывшего бутыль, он тут же открыл и разлил по кругу. Прогорклую вонь плацкарта перекрыл дивный аромат коньяка — и не какого-то там «из тятина погребка», а старого, цвета крепкого чая. Зря говорят, что коньяк, мол, должен пахнуть клопами — не пили эти горе-знатоки настоящего, с духом зрелой лозы, сгорченного благородным дубом коньяка, каждая капля которого — в цену золотого рубля.
Кудапов, устроившись у окна, вертел в руке оловянный стаканчик, вдыхая из него с наслаждением:
— Амброзия! Нектар богов олимпийских! Кстати, анекдот про Геракла, слушайте, — и тут же, плеснув в глотку и не дождавшись ответа публики, затараторил: — Поймали как-то Иолая и Геракла, заперли обоих в сарай. Через неделю смотрят — они сбежали. Их опять поймали и спрашивают, мол, как сбежали-то? Иолай говорит: сидим день, сидим другой, а на третий Геракл заметил, что у сарая одной стены не хватает.
Ася из приличий хихикнула, спросив, кто такой Иолай76, остальные промолчали.
Гроза все не унималась. За окном бахнуло так, что на пару секунд перекрыло даже грохот поезда. Казалось, вагон от одного звука снесет в кювет. Но не снесло.
Из дарованной бутылки снова разлили. Прервавшийся разговор пошел дальше. Поговорили коротко про искусство, про велоспорт, про Америку (тут Илья «отличился», чуть не выдав себя, будучи единственным из компании, кто в ней действительно был), про полеты в будущем на ракетах (тут уж он выдержал фасон и вставил недоверчиво: «Заливать!», — с ним поспорили на «полбанки», что человек полетит к Луне до сорокового года). Доложили соображения про женщин — присутствующих и вообще. Асе досталось произнести тост, и она сказала, как должно, «за любовь», подняв стопку левой рукой. Порухайло с ней чокнулся, усмехнувшись, и подмигнул весьма определенным манером, каким мужчины за пятьдесят пытаются охмурить студенток.
— Какой вы пошлый, Яков Панасович, — отмахнулась она, расправляя юбку, которая словно специально была скроена, чтобы открывать сокровенное.
— Старый конь борозды не портит, — парировал Порухайло, лапая Асю за плечо. — Как ты, камрад? Что молчишь? — переключился он на пришельца, так и не обронившего ни слова. — Ты закусь, закусь бери!
— Что вы, Яков Панасыч, к нему пристали! У человека, может, печаль какая-нибудь, а вы его беспокоите, — заступилась Ася, пересев на другую полку. — Не слушайте его. Не желаете яичко с солью? Вот, держите.
— Всегда дело в бабе, — Порухайло подмигнул незнакомцу и, не найдя руке применения, вновь переместил ее к пузатой бутылке, брошенной на алтарь беседы. — Ну, раз печаль-тоска, тогда надо еще по маленькой.
Выпили по маленькой, и еще. Минула полночь. Дождь давно отстал. Кудапов, хрустя огурцом, разразился очередным анекдотом, на сей раз действительно смешным — про старого еврея, сотворившего коту обрезание. Ася, жалея очень кота, заливалась смехом до слез, и петрушкой бросала в юмориста, чтобы перестал изображать в лицах.
Поговорили о пользе чтения и о том, какие книги следует читать, а какие нет. (Выяснили, что лучше никаких не читать.) Тут же приплели древних викингов, ничего из Пушкина не знававших, однако грозных, от которых многогрешный Порухайло вел свою родословную, о чем немедленно доложил, сделав геройский вид, которому очень мешал живот. Секция вновь покатилась со смеху, кроме незнакомца и молчавшего до того Нехитрова, который вдруг разозлился и отчитал коллегу за вранье:
—
Кудапов согласно закивал и уже собрался рассказать про Илью Муромца и Поганого Царя, но тут вагон качнуло на входной стрелке, поезд со свистками вкатился на станцию и начал резко сбавлять скорость. Илье всегда казалось в такие моменты, что многотонный состав — это гигантская стальная сороконожка, которая поджимает лапы, садясь всем весом на брюхо. Обычный спальный — старая, неповоротливая, выползшая из чащи, новенький «Сапсан» — редкой породы, молодая и шустрая, готовая проскочить станцию насквозь, если вовремя не спохватиться.
«Мне б мультфильмы снимать. Паровозик из Ромашкова, часть вторая, в главных ролях Джонни Депп и Светлана Ходченкова, — подумал он. — Да этот еще с книжкой, блаженный — взял бы его в команду, писать сценарий».
— Пойду, разомну задние ноги, — возвестил Нехитров и вскочил с сиденья болванчиком, вынимая из пиджака папиросы. — А историю вы свою приберегите для газеты «Школьная правда», — прошелся он еще раз по «викингу», поправляющему штаны в проходе.
Актив секции вышел на перрон, чтобы насладиться ночной прохладой. Остались Илья и таинственный незнакомец, так и не назвавший себя.
Странник этот начал утомлять Илью. Веяло от него какой-то душевной мукой. Да еще усталость навалилась, и алкоголь… Чувство было такое, будто напился в физтеховской общаге после экзамена. Хотелось быстрее отделаться от мешавшего гостя, завалиться на полку и урвать хоть пару часов покоя. Хотя, чем именно мешал гость, непонятно — сидел тихо, не трепался, не требовал, не хамил. Только напряжено смотрел.
ebooksa