«Я, нижеподписавшийся Жервэ, заявляю, что человек, который пытался убить меня в Сен-Жерменском лесу, был одет в форму лесного объездчика; на вид ему лет сорок, он коренаст, среднего роста, мощного телосложения.
Больница Сен-Жермен, 28 апреля 1898 г.».
— Можете подписать? — прочитав вслух эти строки, спросила Марта.
— С большим удовольствием, мадемуазель.
И больной подписался внизу листа.
— Еще раз спасибо и до скорой встречи.
Молодая девушка попрощалась с раненым, поблагодарила терпеливо дожидавшегося ее доктора и поехала в Мезон-Лаффит. Счастливая неожиданным и прекрасным результатом своего путешествия, думая о радости, которую она несет родителям Леона, Марта не заметила шедших за ней следом двух, на вид достаточно респектабельных мужчин. На вокзале она взяла билет, попутно еще раз удостоверилась, что бумага, подписанная Жервэ, лежала в кошельке, и положила кошелек в карман, сверху прикрыв его платком. В тот момент, когда она была внизу лестницы на платформу, один из преследовавших споткнулся и тяжело упал на колено. Он никак не мог встать и громко проклинал апельсинную корку, из-за которой поскользнулся. К нему бросилось несколько человек, чтобы помочь подняться. Сразу же возникла толкотня, и Марте с трудом удалось протиснуться через толпу к своему купе. В Мезон-Лаффите она полезла за кошельком, чтобы предъявить железнодорожный билет, но кошелька в кармане не оказалось. Украли! Украли кошелек и вместе с ним показания Жервэ! Что это — простое воровство или же действия бандитов, следовавших за ней и желавших погубить Леона Фортэна? Конечно, Жервэ мог снова подтвердить невиновность молодого ученого, либо письменно, либо устно, в чьем-то присутствии. Но он находился между жизнью и смертью, и, если он умрет раньше, чем даст новые показания, для Леона все будет кончено.
Марта обо всем рассказала брату, но только ему одному. Они рассудили, что надежнее вернуться в больницу на следующий день, чтобы скорее получить от сыщика новое заявление. Утром молодая девушка решила дождаться почты. В обычный час вместе с газетами ей вручили массивный кремовый конверт, запечатанный красной звездой. Это было одно из тех ужасных посланий, которые погубили ее отца.
«Фортэн виновен, — сообщалось в письме, — не имея возможности помочь, мы, его товарищи по «Красной Звезде», покидаем страну. Еще одна поездка в Сен-Жермен, еще один разговор с сыщиком — и уже никакая операция его не спасет. Вы тоже берегитесь; любая попытка помочь тому, кто своей неловкостью сам навлек на себя гибель, будет стоить вам жизни. Когда мы убиваем, то не оставляем свидетелей».
ГЛАВА 7
Прошло восемь дней после покушения на журналиста Поля Редона. Двери его квартиры были закрыты для всех, кроме врача. Никто ничего не знал о состоянии репортера. Газеты молчали, но по городу ходили неясные слухи о том, что, несмотря на смертельную рану, Редон все-таки выжил, правда, положение его очень серьезно, если не безнадежно. Дом Поля, в котором раньше не замолкали споры и смех, день и ночь толпились приятели-репортеры, теперь был окутан тишиной и непроницаемой тайной.
На девятый день в 8 часов утра из дома журналиста вышел закутанный в темный плащ маленький старичок с клочковатой седой бородой и в очках. Должно быть, он прошел к умирающему рано утром, так как никто не видел, как он проник в дом. Возможно, он замешался среди поставщиков, слуг и жильцов: дом был достаточно велик и по его лестницам постоянно сновали разного рода посетители. Это, видимо, и дало возможность старичку проскользнуть к репортеру незамеченным.
Ранний посетитель вышел из дома легким, чуть подпрыгивающим шагом, спустился до улицы Сен-Лазар, задержался на площади Трините, огляделся по сторонам и, выбрав экипаж, сделал кучеру знак остановиться. Прежде чем усесться, он довольно долго что-то объяснял удивленному вознице, который наконец согласно кивнул и с удовольствием спрятал в карман золотую монету. Пассажир занял свое место, и фиакр споро покатил вниз по Шоссе Антен, свернул на улицу Лафайет и так же быстро помчался в сторону улицы Тревиз. Там в это время случилась уличная пробка, из-за которой экипаж, нанятый старичком, вынужден был остановиться. В тот же момент дверца отворилась и пассажир выпрыгнул прямо в мешанину фиакров и кабриолетов. Возница дернул поводья и уехал, даже не взглянув, что стало с его седоком.
И вдруг произошло невероятное превращение: вместо согнутого старичка в очках, с седой бородкой и походкой кузнечика на тротуаре стоял бледный, гладко выбритый молодой человек. Одет он был несколько вызывающе: светлый костюм в крупную клетку, какие любят носить жокеи, высокий прямой воротничок, подпирающий шею, галстук, в котором сверкала металлическая булавка. Окинув взглядом улицу и увидев, что его экипаж отъехал, странный юноша быстрым шагом отправился к скверу Монтолон. Переговорив с одним из возниц и заплатив, он открыл дверцу, прошел через экипаж, вышел с другой стороны и спокойно удалился, в то время как кучер поехал прочь от стоянки, как если бы вез пассажира.
Наконец необычный наниматель, столь тщательно избегавший даже самой малой возможности слежки, взял третий за этот день фиакр и поехал на Северный вокзал. Через несколько минут он уже входил в здание вокзала. Купив билет до Шантийи, загадочный пассажир поспешил к поезду, который должен был вот-вот отойти. Незнакомец уселся в углу двухместного купе и задремал, вернее, сделал вид, что задремал. На самом деле сквозь полусомкнутые ресницы он внимательно следил за всем, что происходило вокруг.
В Шантийи с поезда сошло три человека. Молодой господин, продолжая ту же игру, еще глубже забился в свой угол и, казалось, беспробудно спал. Еще три пассажира сошли в Лонго, где юноша доплатил контролеру 45 сантимов и продолжил путь до Кале, точнее до Кале-Маритим[4]. И только в Кале в 12.50 странный субъект сошел с поезда. В порту стоял уже готовый к отплытию пакетбот, извергая тучи черного дыма. Молодой джентльмен без колебаний поднялся по сходням. Через несколько минут раздались свистки, гудки, команды, и судно отправилось в Англию. Через 1 час 45 минут оно уже входило в гавань Дувра. Лондонский экспресс стоял под пара́ми. Таинственный путешественник, пересекший Францию и Ла-Манш без всякого багажа, проглотил два сэндвича, стакан вина и занял место в Лондонском экспрессе, который через 45 минут затормозил на вокзале Черинг-Кросс.
Наш незнакомец нанял кеб и в 4 часа уже катил по улицам Лондона, как совсем недавно по улицам Парижа. Экипаж остановился перед старым домом на Боу-стрит, где путешественник уверенно пересек двор, свернул на одну, потом на другую аллею, поднялся на второй этаж, постучал три раза с равными промежутками и вошел в открывшуюся дверь.
— Мистера Мелвила, будьте любезны.
Слуга пригласил посетителя в комнату, где в кресле перед камином сидел очень высокий господин, настоящий Геркулес, но с добрым, умным, симпатичным лицом и удивительно проницательными светло-серыми глазами. Это был знаменитый инспектор Мелвил, один из наиболее опытных и умелых детективов английской полиции. Его также хорошо знали и высоко ценили во Франции, где он стал известен благодаря многим нашумевшим расследованиям. Мелвил слыл настоящей грозой лондонских преступников, которых, обладая прекрасной памятью, отлично знал в лицо. О его храбрости, хитрости и хладнокровии ходили легенды. Мелвила не раз пытались убить, но исключительная физическая сила и ловкость позволяли ему каждый раз выходить победителем из этих схваток.
ebooksa